– Не понял.

– Прокладывает торные пути.

– Прости?

– Намеревается начать ухаживания! Так понятнее?

Меня по праву считают истинным экспертом в области чувств, эмоций и прочих подобных тонких материй. Но я, хоть убей, не знаю, отчего шевельнулась в душе такая злая и голодная тоска? Тоска по Аноис, которую я не могу любить, иначе бы понял это сразу. Милая Аноис… и Стальной Ганц. Брр! От одной мысли передернуло!

– К счастью, он редко показывается дома. Сначала я думал, что это мои визиты его отваживают, но Аноис сказала, что «тан Ганцарос очень редко появляется дома, очень редко ночует». Чем именно он занят, я не знаю, но с л’Зорназа не связался, это точно! Кстати о нем, ты знал, что…

– Он звал тебя присоединиться к карательным отрядам, пытаясь апеллировать к твоей жажде мести и справедливости?

– Ты знал.

– Нет, у меня не так много людей, чтобы знать абсолютно все. Я выстроил теорию, предполагавшую этот его ход. Но ты отказался.

– Учитывая ваши отношения и твое о нем мнение, я посчитал, что согласием оскорблю твою память.

– Но соблазн был?

– Честно? Очень маленький.

– Отчего же? Я слышал, он обещает немалые блага всем, кто присоединится к нему.

– Нет уж. – Мой друг внезапно стал мрачен и серьезен. Глаза его, словно вмиг поблекшие, постаревшие, посмотрели на пару ножниц, лежащих на столике. – Вырезанные семьи повстанцев и их горящие дома остались в прошлом, Бриан. Очень далеко на Востоке. Там, куда я никогда не вернусь даже под страхом смерти. Никогда не вернусь.

Я сделал крохотный глоток коньяка и некоторое время следил за тем, как Глэдстоун принюхивается к угольку, выпавшему из камина.

– Я сделаю все в лучшем виде. А потом присоединюсь к тебе, Бри.

– Тебе что-нибудь нужно?

– Блестящий орден на полгруди и чтобы прекрасные тани с томными вздохами говорили обо мне: «Ах какой он герой!»

– По рукам, майор.

Вернувшись к своим людям, я объявил немедленную передислокацию, и все занятые нами помещения были освобождены в течение дня. Нет, мои люди могли убраться за десять минут, но, чтобы не привлекать лишнего внимания, мы уходили медленно, держась штатного расписания имитации распорядка дня. Да, я придумал систему, по которой мои агенты регулярно покидали жилища и совершали определенные действия, ходили в булочную, например, или болтали с соседями по двору. Это был один огромный спектакль, зрители которого о спектакле не подозревали. Порой мне казалось, что паранойя сводит меня с ума, что я делаю дурака из себя самого, придумывая все новые и новые способы обмануть врагов, которых не вижу и которых, возможно, нет рядом. Я жил так, словно за мной следили каждую секунду. Можно легко сойти с ума.