– Спасибо. Теперь возвращайтесь к агентам. Ваша задача как можно аккуратнее сократить численность вражеских командиров. Обычных погонщиков не трогайте, ищите тех, кто действительно способен отдавать приказы.

– Слушаюсь.

– И выпейте чего-нибудь горячего при первой возможности, Торш, иначе помрете от воспаления легких.

– Обязательно, мой тан.

Я вернулся к отряду, двигающемуся по Пакуретти, и передал указания своим помощникам, отдал им офицерский пикельхельм и надел обычный солдатский, после чего ринулся через проулки к второстепенным улицам. Дивизии приказано сбавить шаг, институт искусств находится через три квартала, но кто знает, какой у снайпера обзор и как далеко он будет стрелять, если город так хорошо освещен ночью. Провожатые рядом, легко поддерживают темп бега в своих тяжелых доспехах, а Себастина то и дело пытается вырваться вперед, чтобы, в случае чего, принять первую пулю.

Подобравшись к зданию института, мы перемахнули через дорогу и ворвались сквозь пустой дверной проем в разгромленный холл. Прежде там играла тихая музыка и пахло розами, а теперь музыка смолкла, а пахнет дерьмом.

– Храм искусств… Трое на втором этаже и один во флигеле. Себастина, на третий этаж. Кажется, там кого-то насилуют.

– Поняла.

Она унеслась по парадной лестнице вверх, цокая каблучками.

– За мной. Она догонит.

Мы тихо пробирались по коридорам, часть из которых завалена мусором, а часть осталась совершенно нетронутой, будто занятия вот-вот закончились. Себастина явилась очень скоро:

– Вы были правы, хозяин. Я убила их.

– Надеюсь, не всех?

– Женщина была на грани смерти. Я укрыла ее плащом, а распотрошенных насильников положила у входа в помещение.

– Ты постаралась сделать так, чтобы никто не захотел заглядывать внутрь?

– Я прибила их гениталии к дверям, прямо над головами.

– Остроумная метафора. Снайпер над нашими головами, три этажа. Сидит в круговом зале и держит под прицелом огромную территорию. Он профессионал, а значит, он настороже. Продвигаемся тихо и неторопливо, на битое стекло не наступать, стрельбу не открывать, не чихать! Последнее зарубите себе на носу! Чих погубил солдат больше, чем смрадная лихорадка и ядовитые змеи, вместе взятые!

Гвардейцы даже не переглянулись, никакой эмоциональной отдачи, живые трупы. Мы поднялись тихо и быстро, тяжеловесные Провожатые двигаются, как коты, ступают бесшумно, мягко, так, что половица под ногами не скрипнула, элемент лат не лязгнул.

– Стоять, – прошептал я и указал на металлическую леску, растянутую поперек коридора. – Видели когда-нибудь такое?