Он понимал, что живет за счет Ито, но это его не смущало. Он видел, что ей не нужно экономить. И сам интерьер изящно обставленной гасиенды, и словно по мановению волшебной палочки появляющаяся еда, фрукты, вино — все это воспринималось им как нечто естественным образом связанное с Ито, преображающей все, к чему она прикасалась. Он был уверен, что вернет ей все сторицей, и нетерпеливо посвящал ее в то, что его волновало, было близким ему, связывало, томило воспоминаниями.
Она слушала его внимательно, но это у нее шло от профессионализма. Больше его привлекало ее умение схватывать налету каждое слово, радоваться мысли, чувствовать шутку.
Он рассказывал ей о «Клубе по средам». Она смеялась его описаниям гастрономических пристрастий Арбо, с удивлением слушала его стихи. Стив и сам поражался, что многие из них помнит, оказывается, наизусть. Ему хотелось передать ей впечатление от картин Эрделюака, его волновало ее мнение о двойном портрете Веры и загадочность природы таланта художника. Ито поддразнивала его, когда он говорил о Мари, чувствуя его скрытое восхищение ею и делая вид, что ревнует.
Он рассказывал ей о наиболее сложных случаях в своей практике. Ему хотелось, чтобы она понимала и чувствовала, на какие трудности он натыкался, какие возможности открывались, когда непреодолимое для других для него становилось обыденным делом. Сомнение, как тень, временами еще набегало на его сознание, но все неудержимее хотелось ему поделиться самым сокровенным, тем, что, кроме него, не знал ни один человек. Проблема мотивации поведения все чаще возникала в их разговорах. Оба понимали, что наука здесь только еще приближается к открытию главных тайн человеческих действий, оба скептически относились к бесконечным «сенсационным» достижениям парапсихологов, к болезненному интересу журналистов к секретам психики, к уверенности многих людей, зараженных страхами, что кто-то экспериментирует с их куцым сознанием.
В спорах — если это можно было назвать спорами — Ито поражала его эрудицией, и ему не раз вспоминалось случайно брошенное в его адрес обвинение в провинциализме. Погруженный в практику и кропотливое совершенствование своих методик, он, оказывается, упустил многое, что вовсе не помешало бы в его работе. Но сейчас это не огорчало, а вдохновляло его. Он видел Ито рядом с собой в лаборатории, зная уже, что она может делать то, о чем с Линдой даже говорить было бессмысленно. Та была лаборанткой, эта могла стать партнером, коллегой. Он вспоминал, как преисполнялся сарказмом, когда Ито начинала претендовать на эту роль. Он смеялся над собой, над тем, каким он был, ораторствуя перед Мари, и не без смущения думал, что ведь действительно был готов лишить ее разума.