Как всегда, когда он сам оказывался за рулем, Краузе вел машину осторожно. Крупные хлопья снега летели навстречу, ударялись о лобовое стекло и быстро таяли, оставляя на нем причудливые, почти сразу же исчезающие ручейки. Принципиальная пунктуальность Герхарда была той чертой его характера, которая нередко ставила его зарубежных партнеров в неловкое положение. И если ему сегодня следовало прибыть в мотель в двадцать один час, можно было поручиться, что он окажется на месте в положенное время. Ни дурная погода, ни светопреставление не могли этому помешать.

Бывать в мотеле раньше — так ему во всяком случае казалось — Герхарду Краузе не приходилось. Но он хорошо знал его, так как многократно проезжал мимо.

До двадцати одного оставалось тридцать секунд, когда Краузе остановил свой «фольксваген» рядом с другой машиной, только номером отличающейся от той, на которой он приехал. Краузе пересел в нее, осторожно вывел со стоянки и отправился в обратный путь. Он не обратил внимания, что на заднем сиденье, словно забытый кем-то, лежал плейер. Пленка в кассете бесшумно вращалась. Через полчаса, когда до дома ему осталось проехать не более километра, плейер — практически неуловимо для слуха — передал условный сигнал: «рееер» — «еррре». Программа была выполнена.

Хотя причин для волнения, казалось бы, не было — все это проделывалось уже не раз, — Стив волновался. Из окна второго этажа «фольксваген», в который должен был пересесть Краузе, был хорошо виден. Крупные редкие хлопья снега падали почти вертикально, прочерчивая в свете фонарей, освещавших площадку перед мотелем, странные пунктирные линии. Обман зрения завораживал и отвлекал, помогая коротать время.

Он пытался представить себе, чем занимается сейчас Ито. Она ждала его в Кингазене, в двух часах езды от Мюнхена. Там в отеле они прожили с ней два дня, мало чем отличающиеся от тех, что провели на гасиенде. Чувства, переполнявшие все существо Стива Конорса, не только не ослабевали, но приобретали все новые оттенки нежности и веры в жизнь как благодарение не за то, конечно же, что успел он совершить или натворить, а за пробуждающееся желание принести покаяние и жить не во зле. Так во всяком случае оценивал он то, что в нем происходило. Он понимал, что путь, который им предстоит пройти с Ито, долог и непрост. Но они не только были поглощены друг другом — два незаурядных ума упорно искали дорогу в будущее, не обольщаясь на счет тех трудностей, которые ждали их впереди.

Прежде всего Конорсу предстояло еще раз реализовать свою связь с Герхардом Краузе. При этом он считал, что официально роль заказчика следовало принять на себя Ито, а не ему. Это диктовалось все той же разумной осторожностью, которая берегла их последний месяц.