Ныряя в облаках, на юг летел птичий клин. Порывами ветра уносило вдаль трубные крики.

У Джулии заболела голова, и она решила прилечь. Вошла в комнату, откинула покрывало с кровати… Сзади тяжело бухнула оконная рама.

Она оглянулась. На полу лежал мертвый лебедь с еще дымящимися перьями.

Джулия закусила губу:

– Так, значит, – вытерла слезы, сглотнула шерстяной ком в горле. – Значит, так.

И потянула лебедя за крыло, чтобы затащить его под кровать. Надо было дождаться вечера, чтобы незаметно отнести его в сад и там спрятать.

Голова продолжала болеть, но спать Джулии совсем не хотелось. Она задвинула черно-белое перо туфелькой под низко свисающий край покрывала и решительным шагом двинулась в библиотеку.

* * *

«Голубь – это жертва, знаменующая собой отказ от добра. Уничтоживший голубя обозначает свое желание встать на путь битвы, воинского деяния, сражения с действительностью.

Черный Ворон в духовной алхимии указывает на первую встречу алхимика со своим внутренним космосом, удаление от внешнего мира чувств при помощи медитации и вхождения в то, что первоначально является черным внутренним миром души. Это опыт Nigredo, часто изображающийся как процесс смерти – в форме caput mortuum, головы смерти, или, как видно из некоторых алхимических рисунков, в виде алхимика, умирающего внутри колбы. Таким образом, в символе Черного Ворона мы встречаемся с сознательным выходом из мира физических чувств – ограничений, привязывающих нас к физическому телу.

Следующая стадия представляется символом Белого Лебедя. Алхимик начинает проживать внутренний опыт как наполненность светом – опыт яркости, которую профаны ошибочно принимают за истинное озарение. Это всего лишь первое сознательное соприкосновение с тонким миром, и по сравнению с опытом физических чувств – момент настолько всепоглощающий, что изображается в виде яркого белого света. Лебедь – птица, которую редко можно увидеть летящей, но чаще – плывущей по озеру или реке, изящно скользящей по водной глади, а говоря в духовных терминах – по поверхности души, тонкой оболочке между собственно душой и физическим миром.

На стадии Павлина алхимик приступает к внутреннему опыту астрального мира, который первоначально кажется постоянно меняющимися цветными узорами…»

– Павлина, – Джулия нервно усмехнулась, захлопнув толстый фолиант с золотым обрезом. – Интересно, где он – или она? – собирается раздобыть павлинов в нашем захолустье? Или к нашему имению уже движется бродячий цирк, а я об этом еще ничего не знаю? Вот уж не ожидала, что птичий мор и вправду окажется «олхимической ворожбой».