Я услышал ее холодным осенним вечером. Хлестал косой дождь, превращая и без того скверную дорогу в непроходимое месиво. Иссиня-черную тяжелую массу облаков то и дело пронизывали слепящие белые сполохи, а за оглушительными раскатами грома совершенно терялись все прочие звуки.

Экипаж, который я на время пути делил с почтенным окружным судьей мистером Эдуардом Флагерти и его семейством, остановился у двухэтажного приземистого дома, ярко освещенные окна которого словно были вырезаны в окружающем мраке.

– Так что позвольте доложить, ваши милости: приехали, – распахнув дверь, сообщил наш кучер – уроженец здешних мест лет пятидесяти, состоящий, казалось, лишь из безразмерного клетчатого пледа и кошмарного вида матросской кожаной шляпы, с полей которой нескончаемым потоком стекали струи дождя.

– Но это совсем не похоже на Нэйс! – близоруко щурясь от света фонаря в его руке, протянула миссис Флагерти.

– Прямо в точку, м’леди! – закивал кучер. – До Нэйса еще, почитай, миль сорок.

– Но в таком случае… – вмешался судья, однако возница даже не дослушал его:

– Конячки дюже притомились, м’лорд! – смешно выговаривая явно непривычные ему английские слова, сообщил он, разводя руками. – Да и погодка, сами видите, такая, что не приведи господь!

Словно подтверждая его слова, вновь оглушительно громыхнуло. Жена и дочь судьи – бледная, болезненного вида белокурая девушка пятнадцати лет – торопливо перекрестились и зашептали молитву.

– Где мы? – поинтересовался я. – Кажется, это какой-то постоялый двор?

– Он и есть, м’лорд! – закивал кучер. – Только не «какой-то», а, если будет мне позволено так сказать, самый что ни на есть наипервейший в этих краях. Постели чистые, чтобы клоп какой – так ни-ни, а стряпня – вилку проглотишь! Вкуснее тутошних бараньих ребрышек с картошкой и вареного лосося на сто миль окрест не сыскать, а уж эль такой…

– Разумеется, тебя он интересует в первую очередь, мошенник, – нахмурился мистер Флагерти. – Наверняка здешний хозяин тебе еще и приплачивает… Однако, как вы считаете, друг мой, – обратился он ко мне, – не стоит ли нам потерпеть тяготы пути еще несколько часов, но уж потом остановиться в какой-нибудь приличной гостинице, а не в этом захолустье?

– Воля ваша, м’лорд, – зачастил кучер, не дав мне и рта раскрыть, – но только, ежели по-честному, в Нэйс-то можно и до утра не поспеть. Потому как конячки дюже притомились, а дорога знай себе раскисает, будто при втором Потопе. И ежели застрянем среди ночи, или, того хуже, колесо соскочит, али ось поломаем, сохрани нас от того святые угодники, то куда как хуже будет. Особливо если, – тут он хитро прищурился и таинственно понизил голос, косясь на женщин, – лихие людишки нагрянут. Хотя по правде сказать, и им, поди, в такую ночку не слишком-то уютно по кустам да канавам хорониться. Так что если м’лордам позарез нужны приличия и они всенепременно желают путь продолжать…