Непонятно, что подбило Сташевского. Он поднялся, взял с полки хрустальную вазу, которую получил от коменданта в награду за пятнадцать лет службы. Славек обмыл ее в умывальнике, вытер, наполнил свежей водой и поставил на столе. После этого вынул из кармана пластиковый мешочек с цветами, взятыми для анализа цветами с монастырского двора; цветы поставил в вазу.

— Красиво? Понюхайте.

Та, дура, понюхала.

— Пахнут хорошо.

— Что же, если Южвяк хотя бы отчасти хорош, как я, у него приблизительно неделя на решение этого дела. Если же он не столь хорош, то и он, и вы вскоре встретитесь в преисподней. И вы наглядно убедитесь, кто здесь лучший офицер.

Он открыл дверь, но на секунду задержался.

— Ага. И обязательно протрите южную стенку кабинета влажной тряпкой. На ней собралось много пыли.

Он задумался.

— Южная стенка — это вот эта. — Сташевский показал пальцем, потому что до него дошло, что уборщица этого, попросту, может и не знать.

Он в последний раз глянул на стену и на цветы в вазе.

Армагеддон. Он не имел ни малейшего понятия, зачем убил несчастных и ничем не провинившихся перед ним Южвяка и уборщицу.

* * *

«Рио Браво», «High Noon», то есть — «В самый полдень», «Unforgiven» или же «Не прощенный»… Сташевский уже не помнил, какой фильм описывал Борович. Славек про себя просматривал эти фильмы, идя на встречу со своим предназначением. Ему нужно было выйти на улицу перед управлением. Не на такую, как на Диком Западе — пустынную, покрытую песком, где люди в окружающих домах закрывали окна, видя приближавшихся друг к другу «пистолеро»[110]. Эта улица была мощеной, с бесконечной лавиной автомобилей, а окон никто не закрывал. Они были постоянно замкнуты по причине шума двигателей и кондиционеров в самих домах. Славек с трудом перешел на другую сторону проезжей части. Ноутбук он поставил на крышу машины и сунул в привод первый диск. Компьютер начал шифровать данные.

Из кармана он вынул сотовый телефон. Коснулся всего лишь двух кнопок. К этому разговору готовился уже долго.

— Grüß Gott, hier Witek Müller, Privatdetektiv[111].

— Привет, старик. Твое предложение все еще действительно?

Мужчина на другом конце линии на минуту буквально утратил дар речи.

— Чего? Чего? — недоверчиво бормотал он. — Господи Боже! Ты и вправду хочешь приехать?

— Когда мне нужно быть? Сегодня?