— Зачем ты меня кинул?

Это было серьезное обвинение. Скажи я такое при его людях, нам пришлось бы решать дело до смерти одного из нас.

— Когда это? — слегка удивился, но ничуть не оскорбился деловой. — Я все сделал по чести.

— Только честь твоя принадлежит другой… — резко сказал я.

Он дернулся было, в этот раз его зацепило, за такое убивают или умирают, но я не дал ему встать, сжав с силой плечо и удержав на месте. С некоторых пор я чувствовал в своем теле неимоверную силу, и не только физическую, которой явно прибавилось, но и душевную… или духовную?.. Ментальную!

Степан тоже что-то почувствовал, потому что опустился обратно на стул и не делал более попыток встать.

— Белла? — спросил я коротко, уже зная ответ.

— Да. — Он поднял на меня отчаянные глаза смертельно влюбленного человека, знающего, что никогда и ни при каких обстоятельствах объект его чувств не будет принадлежать ему. Глаза мертвого человека.

— Оказалось слишком поздно?

— Я поздно осознал. Мне казалось, это все игра, девок много, жизнь одна. А теперь…

— Теперь она наша императрица, и наши жизни принадлежат ей.

— Я готов умереть за нее. Но она верна своему супругу.

Он готов был на большее — не просто умереть, а отдать всего себя, вкупе с собственной честью. Тогда на лодке я поверил, что дядя Отто ничего не знал о Грэгуаре Рате и приеме в посольстве фогелей. Это означало лишь одно: Степан обманул меня, наведя на ложный след. Он мог сделать это либо из личных интересов, либо из интересов дела, но так как я только что крупно помог ему в бизнесе, то не думал, что он окажется настолько неблагодарным и неблагородным типом, чтобы отправить меня на смерть.

В тот момент всеми его помыслами владела она — его королева, императрица Руссо-Пруссии Арабелла. Другой вопрос, сделал ли он это по собственной инициативе или же Белла руководила его действиями напрямую. Это я и хотел выяснить.

— Ты знаешь, я чуть не погиб там на лодке, меня пытались отравить и утопить.

— Бреннер, я не думал, что твой родной дядя на такое способен. Поверь. Доказать не смогу. Мне казалось, вы сами разберетесь в кругу семьи…

— Допустим… но если не дядя сделал приглашение Грэгу на прием, то кто?

— Да, это была она. Я просто передал приглашение, которое мне принесла эта крупная женщина, ее порученка. Причин ее решений я не знаю, меня попросили об одолжении, я не мог отказать.

Как не мог и выдать имя заказчика. Тогда не мог. А сейчас? Что же изменилось?

— Она написала мне, — словно прочел мои мысли Степан, — что ты придешь с вопросами. Просила сказать тебе одно-единственное, а там, мол, ты сам все поймешь: Люк Птицын подружился с Филиппом!