Помолчав, она сказала:

– Предположим, нам удастся все организовать, не подвергая Тельму опасности, но что, если эсэсовцы уже взяли ее под наблюдение? Они наверняка знают, что она моя близкая подруга – в сущности, моя единственная подруга. Тогда почему бы им не послать в будущее одну из своих групп проследить за Тельмой в надежде, что она приведет их ко мне?

– Это совершенно не обязательно. Слишком утомительный способ нас найти, – ответил Штефан. – Они могут просто отправлять специально обученных людей в будущее, к примеру в февраль этого года, затем – в март и апрель, и так месяц за месяцем, чтобы просматривать газеты до тех пор, пока не удастся обнаружить, где мы впервые объявились. Запомните, каждое путешествие во времени занимает всего-навсего одиннадцать минут в их временно́м измерении, поэтому все проходит мгновенно; и этот метод должен рано или поздно сработать, поскольку мы вряд ли сможем прятаться до конца жизни.

– Ну…

Выждав какое-то время, Штефан сказал:

– Вы ведь как сестры. Вы двое. Лора, если в трудную минуту вы не можете обратиться за помощью к сестре, то кто тогда остается?

– Если нам удастся получить помощь от Тельмы, не подвергая ее опасности… Думаю, стоит попробовать.

– Начнем действовать прямо с утра, – произнес Штефан.

Дождь шел всю ночь напролет, дождь наполнял сны Лоры, в этих снах были и громовые раскаты, и вспышки молнии. Лора в ужасе проснулась. Правда, дождливая ночь в Санта-Ане не была омрачена ослепительными, оглушительными предвестниками смерти. Буря была без грома, молнии или ветра. Но Лора твердо знала, что это ненадолго.

3

Аппаратура пощелкивала и гудела.

Эрих Клитман посмотрел на часы. Через три минуты исследовательская группа должна вернуться в институт.

Двое ученых, заменивших Пенловского, Янушского и Волкова, стояли за панелью управления, наблюдая за бесчисленными шкалами и датчиками.

В помещении имелось лишь искусственное освещение, поскольку окна не только затянули маскировочной тканью, чтобы обезопасить лабораторию во время вражеских авианалетов, но и наглухо заложили кирпичом. Воздух был спертым.

Оберштурмфюрер Клитман, топтавшийся в углу лаборатории возле ворот времени, с волнением предвкушал свое путешествие в 1989 год, скорее не потому, что будущее было полно чудес, а потому, что миссия предоставляла возможность послужить фюреру так, как дано лишь избранным. Если ему, Клитману, удастся убить Кригера, женщину и мальчишку, то он будет удостоен личной встречи с Гитлером, получит возможность оказаться лицом к лицу с великим человеком, прикоснуться к его руке и через это прикосновение почувствовать мощь, невероятную мощь Германии, ее народа, истории и великого предназначения. Оберштурмфюрер был готов рисковать жизнью десять раз, тысячу раз, лишь бы заслужить внимание фюрера и сделать так, чтобы Гитлер узнал о нем не как об очередном офицере СС, а как о личности – Эрихе Клитмане, человеке, спасшем Рейх от уготованной ему страшной судьбы.