Я призналась в этом Даниалу Касу и попросила прощения.

Думаю, примерно в тот момент Кас меня возненавидел. Он ничего не ответил. На его лице не дрогнул ни единый мускул, губы не произнесли ни слова.

Вру.

Я надеялась, что он никак не отреагирует, но его глаза наполнились слезами.

— Предательница, — прошептал Даниал, взбесив конвоира.

Его снова били. Он не издал ни звука. А когда охранник сменился, соседи Каса начали ловить момент для нападения…

Поймали.

Агент захлебнулся собственной кровью, потому что Даниал не покашлял вовремя. Через несколько часов прибыл другой охранник — и расстался с жизнью прежде, чем понял, что случилось. Третьего конвоира Кас убил в коридоре.

Подельникам это понравилось… Они сдержали обещание и не пристрелили Даниала, как угрожали. Но и не взяли с собой. Оглушили и бросили в угол.

Потом встретились с членами своей преступной группировки, что затесались среди трех с чем-то тысяч пассажиров, и на «Селестине» начался ад.

Мой личный ад.

С меня все началось. Не с побега и не с захвата — с моего предательства.

Я бросила камень, который разбудил лавину.

И я возненавидела себя навеки, хотя это все равно ничего не исправило.

* * *

Касэлона

— Вас слишком много! — заявил Метт, когда его препроводили в кают-компанию и приковали к креслу. — На этом судне должны были находиться вы, — он невежливо ткнул пальцем в Райса, — и вы, — указал на Сану. — Больше никого. Откуда взялись другие?

— Приблудились, — отрезал Сэм.

— Размножились, — хмыкнула Сана. — Но не волнуйтесь: сейчас вы исключительно в наших руках.

Это была абсолютная правда.