Но когда она обнаружила обстоятельство, которое не было похоже на другие, она оказалась сбита с толку. Она так долго была способна делать все по-своему хотению, что не привыкла встречать сопротивление, закостенела в своей привычке побеждать. Она никогда не нуждалась в ответных мерах, чтобы справиться с ловким противником, с неприятностями, с непредсказуемостью. Она реагировала на них, как ребенок, впервые столкнувшийся с такими препятствиями.

Она потратила драгоценные секунды на истерику.

И надежда разгорелась и вспыхнула вновь.

Лишь этот маленький свет внутри. Он снова придал всему смысл.

Он напомнил мне, что у меня еще есть работа.

— Хех, — хихикнул я. — Хех. Хе-хе-хе-хе-хе.

Мой голос прозвучал скрипуче и надтреснуто, но с искренним удовлетворением:

— Ну ты и нуб.

Этниу впилась в меня взглядом, и мое сердце слегка подпрыгнуло. Потому что страх тоже имел смысл. Страх, что я все еще могу проиграть этот бой.

Потому что я знал, что все еще могу победить.

Выстрел Марконе, очевидно, послужил сигналом к атаке. Барон Чикаго и его войска бросились вперед, их голоса звенели от ярости, когда они приближались, а земля дрожала. Укутанные в белое вампиры прыгали, как на веревочках, сквозь поток света и решимости, хлынувший из маяка Летней Леди, невидимая битва умов и воли велась так же жестоко, как и физическое противостояние, разворачивающееся передо мной.

Если вновь прибывшие союзные силы ударят по легионам фоморов до того, как на них будет наведен порядок, атака Марконе разобьет их.

— Не дайте ей добраться до фоморов! — заорал я.

Этниу вонзила копье в землю между собой и Баттерсом, и из него ударила еще одна молния — не в Баттерса, а в саму землю, разрывая почву между нами и посылая в нас целый грузовик земляных ошметков. Я закрыл голову руками и порадовался, что надела зачарованный плащ. Это значило, что я только что получил новую порцию синяков вместо сломанных костей. К тому времени, как я опустил руки, Этниу преодолевала последние градусы дуги в прыжке на пятьдесят ярдов, который увлек ее в тыл армии фоморов, где она воткнула древко украденного копья в землю и мгновенно привлекла внимание окружающих фоморских солдат. Ее воля расширилась, чтобы охватить всех тех, кто был вокруг нее, и они одновременно повернулись в ногу, сотни тяжеловооруженных воинов фоморов повернулись лицом к атаке барона.

Придя в себя, я также восстановил связь со своим собственным знаменем. У меня осталось сто восемьдесят семь человек, большинство из которых были ранены.

А из разбитых обломков земляных валов вокруг зрительного зала внезапно хлынул поток света, когда на стенах появился Эспераккиус, вместе с внезапным нестройным вызывающим ревом, и я вздрогнул, осознав, что, когда я завалил Слухача с его отрядом, я также остановил давление на крепость.