– Я люблю тебя, дедуля. Ты сейчас выступал, как киногерой. Смотрел фильмы о крестных отцах, стоящих на страже интересов клана?

– И я тебя очень люблю, Клотильда. Ты не разбазаришь свою жизнь – не позволят принципы и честолюбие. Но…

– Но что?

– А ты не обидишься? Не бросишь меня тут одного? Не рванешь вниз?

– Ответь.

– Ты не корсиканка! Не настоящая корсиканка. У здешних женщин не принято нашивать черепа на черные платья. Они сдержанные и молчаливые. Дом – вот их царство, над остальным властвуют мужчины. Я люблю именно таких женщин. Знаю, эти слова возмутят тебя, моя маленькая бунтарка, но таков уж я есть. То, что ты олицетворяешь, выше моего понимания, Клотильда, хотя я тоже люблю свободу больше жизни. Доведись мне родиться на сорок лет позже, наверное, женился бы на подобной тебе…

– Папа так и поступил!

– Нет, детка, нет. Пальма на тебя не похожа. – Кассаню помолчал. – Ладно, выкладывай, что хотела спросить.

Сорок пять градусов. Вид сверху на Балань – «сад Корсики»[154]; она простирается от Кальви до Л'Иль-Рус. Включив воображение, угадываешь очертания Агриате[155] и порта коммуны Сен-Флоран у подножия Корсиканского мыса. Я смотрю на море – собираюсь с духом, прежде чем нырнуть, задержав дыхание, и начинаю объяснять. Дельфины – Орофин, Идриль и их детеныши, Наталь, который умеет с ними разговаривать; два причала, один для «Ариона», второй для корабля побольше, заповедник прямо в море, а на берегу – терраса и буфет… Я умолкаю. О доме для дельфинов и архитекторше Наталя поговорим позже.

Дедушка слушал молча.

Триста двадцать градусов. Прямо по курсу Ревеллата. Отсюда полуостров похож на спящего крокодила! Клянусь вам. Серо-зеленая кожа, мыс Ошелучча – толстые лапы, рыло лежит в воде, это оконечность полуострова. Тысяча белых скал выстроилась в линию, как зубы, а маяк напоминает пуговицу носа.

Дед наконец-то улыбнулся и спросил:

– Что особенного в этих дельфинах?

Я ждала чего угодно, только не этого! Попыталась объяснить, что почувствовала на «Арионе», когда нырнула и плавала с чудесными существами. Ему передалось мое волнение – при одной мысли о дельфинах у меня на глазах выступают слезы. Я искренна, и это видно.

– Скажи «да», дедуля, прошу тебя. Скажи «да» – и все, кого Наталь познакомит со своими любимцами, будут счастливы, он хочет поделиться сокровищем.

Черт, все пропало! Нельзя было ставить рядом слова «сокровище» и «поделиться». Дед заговорил, как седобородый мудрец, словно решил превратить мой дневник в колдовскую книгу:

– Понимаешь, девочка, с начала времен люди либо зарятся на сокровище, либо обладают им, либо охраняют – будь то женщина, алмаз, земля или магическая формула. Люди тоже бывают трех сортов: ревнивцы, эгоисты и хранители. Никто не делится сокровищем. Никто, Клотильда…