Хозяйку дома и добрый десяток кошек всех пород и размеров Люси обнаружила на просторной, увитой плющом и диким виноградом веранде. Кошки вертелись у ног хозяйки, громко мурлыча, а она крошила им крекеры в молоко, разлитое по плошкам.

– Дорогая, к тебе тут дама из полиции, – сказал седой мужчина. – Хочет поговорить о Стефане Тернэ…

Гаэль Лекупе прервала свое занятие и удивленно уставилась на Люси. Первая жена Тернэ оказалась высокой, стройной дамой, красивой, ненакрашенной, одетой в старые джинсы и майку, контрастировавшие с ее роскошным домом. Длинные ухоженные седые волосы свободно падали на хрупкие плечи. Мадам Лекупе положила коробку с кошачьим кормом на стол, вытерла салфеткой пальцы, подошла к Люси и, прежде чем пожать ей руку, взглядом попросила мужа удалиться. Тот, явно обеспокоенный неожиданным визитом, все же повиновался и вернулся к своим розам. Гаэль заперла стеклянную дверь, закрыв кошек на веранде, и спросила у Люси:

– У моего бывшего мужа какие-то неприятности?

Люси рассказала, как был убит Тернэ, не утаив ни единой детали. Ей хотелось, чтобы собеседница сразу почувствовала весь ужас случившегося, а для этого следовало прибегнуть к радикальным средствам.

Цели она достигла. Потрясенная Гаэль упала на стул посреди гостиной и закрыла лицо руками.

– Боже, какой кошмар! Убит… Как дико такое слышать!

Амели Куртуа, стоя напротив, быстро смерила ее взглядом. Так, новость для пожилой дамы – действительно как удар обухом по голове, в таком случае лучше не ходить вокруг да около, а начать сразу с одного из главных вопросов:

– Вы поддерживали с ним отношения?

Гаэль печально покачала головой и ответила не сразу:

– Нет, после развода мы прекратили общаться – не перезванивались, не переписывались. Я о нем даже ничего не слышала с тех пор, разве что в научных журналах статьи попадались.

– Мы предполагаем, что убийство связано с прошлым месье Тернэ, главным образом – с тысяча девятьсот восемьдесят шестым годом, когда он работал в Реймсе. Вы можете мне объяснить, почему двадцать пять лет назад он вдруг отправился туда, хотя в столице все у него шло прекрасно?

На сей раз ответ последовал мгновенно:

– Работа в провинции открывала для Стефана богатые возможности. Там, в отличие от столицы, он мог отдавать все свое время акушерству и гинекологии – своим любимым областям медицины. Кроме того, он всегда ценил прямые контакты с пациентами – будущими мамами, младенцами, а в Париже постоянно приходилось отвлекаться на разные совещания, готовить доклады, писать статьи, давать интервью. Вот он и решил разом положить всему этому конец и вернуться к нормальной жизни практикующего врача.