Низкий голос Гаэль прервал ее размышления:

– Теперь, если вы не против, посмотрим фильм. Только предупреждаю: это зрелище не для брезгливых или робких.

– Я из полиции, так что ни о брезгливости, ни о робости речи быть не может.

Хозяйка виллы включила видеоплеер.

34

34

Сначала перед зрительницами была только чернота. Затем внизу появились цифры: «9/6/1966» – и экран заполнили все оттенки серого цвета. Листья, деревья. Буйство джунглей на черно-белой пленке. Фильм, скорее всего, снимался любительской камерой, но изображение было четким. Вокруг оператора – ничего, кроме пальм, папоротников, лиан, под ногами у него поскрипывала трава.

Вот перед ним открылась брешь в зарослях, и вдали стали видны хижины. Свет казался тусклым: то ли съемка проходила вечером, то ли на рассвете. А может быть, джунгли такие густые, что не пропускают солнечных лучей?

Камера опускается и начинает приближаться к черной влажной земле – к квадрату со стороной метров в пятьдесят, который тщетно стараются поглотить джунгли. Слышатся шаги, шелест листьев. Теперь объектив смотрит прямо на кострище. Из пепла выглядывают обугленные косточки, место, где прежде горел костер, обложено по кругу камнями и черепами животных.

Люси, не сводя глаз с экрана, быстро почесала подбородок.

– Похоже на брошенную туземную деревню, да?

– Это действительно туземная деревня, только совсем не брошенная. Сейчас сами поймете.

Что она имела в виду? Люси смотрела и чувствовала, что ладони ее становятся влажными, по лбу стекают капли холодного пота. Тишину на экране прерывают резкие неприятные звуки. Объектив камеры останавливается на сплетении ветвей над головой, на этот раз – ни просвета, ни кусочка неба, только листья, листья, листья. А на высоте трех или четырех метров – обезьянки, которые с визгом рассыпаются по ветвям, скрываясь и возникая снова. Пронзительные крики не умолкают. Одна из обезьянок, черная со светлой, может быть белой, головой, плюет в объектив и пропадает, быстро взобравшись вверх по лиане.

Несмотря на размеры поляны, Люси не покидало ощущение замкнутости пространства, тропические заросли показались ей живой тюрьмой.

Но вот оператор перестает следить за обезьянками и делает несколько шагов вперед – в направлении хижин. Изображение следует ритму его медленных тяжелых шагов. Вот крыши хижин, сложенные, на первый взгляд, из пальмовых листьев, вот стены – из стеблей бамбука, тесно прижатых один к другому и связанных лианами. Первобытные жилища, словно выплывшие из глубины веков, в каждой такой хижине может поместиться четыре-пять человек. В проеме, заменяющем дверь одной из хижин, внезапно вырисовывается плотная темная туча, это сбившиеся в стаю москиты и мухи, они напоминают облако пыли при песчаной буре.