Перешеек был чист, когда примерно через десять минут я подъехала к острову. Правда, о том, когда начнется прилив и не окажусь ли я отрезанной от остального мира, я не имела ни малейшего понятия. Миновав череду магазинчиков, пожарную часть и паб, где мы с Мартином укрывались от непогоды, я ощутила укол раздражения, когда вспомнила управляющего, который сдал нас полиции, но поехала дальше.

Уже через несколько минут впереди, на обрывистом утесе, замаячил зловещий силуэт Дорси-Хауса. На фоне темнеющего фиолетового неба он выглядел величественно и потрясающе. Поперек ворот на аллее, ведущей к дому, была протянута желтая полицейская лента. Значит, полиция уже побывала здесь. Ну разумеется. Если вы разыскиваете пропавшую без вести особу и у нее есть муж, ставший главным подозреваемым, то, вне всякого сомнения, вы обыщете его отдаленный пустующий дом у моря, где можно так легко спрятать кого-нибудь или даже убить. Почему я не подумала об этом раньше?

Сейчас здесь никого не было, и в голову мне просто не могла не прийти мысль о том, что я участвую в каком-то низкопробном шоу. Если бы я возглавляла расследование, то тщательно обыскала бы это место сверху донизу. Но вместо этого полиция отправила бригаду экспертов-криминалистов с собаками в дом Донны в Челси.

Я тихонько обошла особняк, пока не добралась до теплицы, вспомнив о двери, которая открывалась с большим трудом, но была не заперта. Когда я налегла на рассохшееся полотно, дверь со скрежетом распахнулась.

В доме явно проводился обыск. Под вазами и горшками с растениями в пыли виднелись круги, свидетельствовавшие о том, что их передвигали, а книги вынимали с полок.

Я обошла дом, обшаривая взглядом каждый уголок, не зная, что, собственно, ищу, но пытаясь встать на место Мартина, если он действительно привез Донну сюда.

Была она еще жива или уже мертва?

Искала ли я следы того, как ее тело волокли по паркету, или брызги крови на стенах? Если Мартин привез ее сюда, то как и когда это случилось? Ни на один из этих вопросов ответа у меня не было.

Я поднялась наверх, и ступеньки застонали под моими шагами. В щель окна задувал легкий ветерок. Внутренний голос, мое благоразумное второе «я», настойчиво советовал мне вернуться в Лондон. Было уже начало седьмого, сумерки сгущались, и стало уже почти совсем темно. Чего я добивалась, оставаясь здесь, кроме дальнейших неприятностей с полицией, которая, несомненно, уже побывала тут, обыскала дом и не обнаружила ничего, заслуживающего внимания?

Лестница закончилась широкой открытой площадкой, на которую выходили двери нескольких комнат. Я заглянула сначала в одну, а потом в другую. В большинстве своем они были пусты, если не считать протертого до дыр ковра, но две или три были частично обставлены мебелью еще с тех времен, когда здесь размещался дом престарелых, – старыми сломанными вещами, которые предыдущие владельцы не сумели продать и не захотели взять с собой. Дрожа всем телом от едва сдерживаемого нервного напряжения, я обошла большой шкаф, выдвинула ящики комода и вдруг замерла, едва не рассмеявшись над нелепостью собственного поведения, – похоже, я рассчитывала обнаружить труп Донны Джой, спрятанный за подушками.