Оно было изящным и дорогим на вид. Перевернув его кончиками пальцев, я увидела, что кулон имеет форму буквы «Д». И тогда я осознала, что вижу эту вещичку уже не в первый раз. Я видела это ожерелье раньше. В тот день в суде. В день, когда оно красовалось на изящной шейке Донны Джой.

Глава сорок четвертая

Глава сорок четвертая

А ведь он говорил мне, что она никогда не бывала здесь. Он сам сказал мне об этом. Мартин Джой оказался лжецом. Тогда, в Высоком суде, мы разговаривали с ней всего несколько минут, и я не могла припомнить в точности, как именно выглядело ожерелье Донны, но была уверена, что уже видела эту букву, которая блестела во впадине у нее на шее, словно жемчужина на песке. Едва ли у нее были два одинаковых украшения. Это наверняка то самое ожерелье.

А теперь Донна пропала, исчезла без следа. Не было никакой путеводной нити, никаких хлебных крошек, ничего, что могло бы помочь в ее поисках, – вплоть до этого момента.

Потому что ее ожерелье, оказавшееся здесь, в устричном сарае, означало, что она приходила сюда в промежутке между тем днем, когда я столкнулась с ней в суде, и моментом своего исчезновения.

Перед моим внутренним взором вдруг вспыхнуло яркое видение. Мартин и Донна, обнаженные, лежат на железной кровати с пружинной сеткой, их руки жадно скользят по телам друг друга, они просовывают пальцы в рты, перебирают волосы, обезумевшие и жадные, стремясь достичь пика наслаждения, совсем как я тогда. Тоненькое и изящное ожерелье запросто могло расстегнуться и соскользнуть с ее увлажнившегося от пота тела и затеряться в складках белья.

Как ни странно, мне хотелось, чтобы это оказалось правдой, потому что альтернативы я не видела.

Я присела на краешек кровати, обхватив голову руками, словно для того, чтобы не дать ей лопнуть. Разумеется, я уже бывала здесь раньше, я узнала темноту и черные мысли, подбирающиеся из углов, – и понимала, что будет дальше. Я вновь почувствовала, как лезвие вспарывает мне кожу, видела капельки крови, выступающие на поверхности, и испытывала облегчение, подобное тому, которое наступает, когда пар вырывается из запорного клапана. Мне хотелось сделать это, чтобы вернуть себе контроль.

Открыв глаза, я постаралась успокоиться. Я отчаянно хотела дать Мартину еще один шанс. Последний. Я должна была знать, солжет ли он мне снова.

Неужели я для него – всего лишь жалкое ничтожество, пустое место, если он может обращаться со мной подобным образом?

Хотя с Донной он обошелся куда хуже.

Я должна была знать. Вытащив телефон, я набрала его номер. Сердце гулко стучало у меня в груди, пока я вслушивалась в гудки, ожидая его ответа.