Сделав глубокий вдох, Мёрк приподнялся с лестницы, голова кружилась, ладони лежали на коленях. Панцирь, сковавший грудь, немного размягчился. Болевые импульсы стали почти приятными, как распухший большой палец, от которого никак нельзя отделить остальные пальцы. Щадящая боль, нужная лишь для того, чтобы дать понять – он жив; осталось лишь окончательно выпрямиться и продолжить деятельность.

И вдруг все мысли о теле замерли.

Неожиданно он увидел все как было.

Эмоции живут в его теле, а не в голове, как надлежит. Вот в чем было дело.

Внезапно Карл стал бесчувственным и черствым. Борьба Харди превратилась в его доме в рутину, непредвиденный уход Маркуса Якобсена не пробудил в нем никакой адекватной реакции. Почему он не рассердился или не усомнился в происходящем? Почему не вышел из себя, когда Мона в одну секунду разрушила все, что у них было? Разрушила миг его жизни, в который он намеревался сделать ей предложение, преподнести ей то, чего, по его убеждению, желали они оба. И почему он оказался не в состоянии нормально отчитать Розу, когда застукал ее трахающейся в офисе? Неужели ему совершенно по фигу все или в нем появилось нечто иное, что он не мог контролировать?

А может, он всегда был таким?

В нем явно поселилось это ощущение. Сомнение в собственной идентичности.

Обалдеть, сколько за все эти годы ему приходилось слышать подобной трескотни от людей. Золотая жила психоаналитиков, лучшее орудие офисных деспотов, оплот курсов личностного развития: персональная самоидентичность…

Карл разогнул спину и взялся за поясницу, чтобы выпрямиться и обрести силы двигаться более-менее нормально.

Бросив взгляд на поистине бесконечную круговую лестницу, он решил оставить Лаурсена в покое. Зачем обременять себя восхождением на очередной этаж? Ведь Вильям Старк явно лежал в этой яме. Можно просто-напросто отправить образцы волос техникам и позволить им проделать оставшуюся работу. Это будет поручение для Розы, ибо он сам сейчас спустится в подвал и закинет ласты на стол. Один приступ тревоги еще можно переварить. Но после двух требовалось уже выпить кофе и вдосталь покурить.

Проделав три шага назад, в направлении лестничной площадки третьего этажа, Карл чуть не врезался в Мону.

К несчастью, он открыл рот и уставился на нее, как подросток. То есть он действительно слышал ее голос по дороге наверх? Значит, вполне возможно, она видела, как он в весьма жалком состоянии скользил вниз и вверх по стене на лестнице…

Вот ведь дерьмо.

– Привет, Мона, – выпалил он со всей непринужденностью, на какую был способен с отвисшей от изумления челюстью. – Направляешься в тюрягу?