– Где?

– Во время одной из твоих бурных ночек.

– Что ты пытаешься мне сказать?

Корсо никогда не распространялся о сути своих проблем с Эмилией. Все знали, что он разводится, но он никогда не позволял себе рассказывать о чудовищных особенностях своей болгарки. Пришло время просветить Барби.

– Если тебе это просто «интересно», то ее можно считать полной энциклопедией секса, который сопровождается мучительными страданиями и болью.

Заместительница наклонилась над столом с еще более недоверчивым видом, чем обычно:

– И чего ты от меня хочешь?

– Пока я остаюсь с сыном, она пускается во все тяжкие. Все клубы, где испражняются друг на друга, все вечеринки, где трахаются при помощи полицейских дубинок, – она везде.

– И что?

Корсо подтолкнул к ней портрет Эмилии:

– С сегодняшнего дня ты тоже там будешь. Я тебе сообщу, когда сын будет у меня. Фотографируй, снимай на видео, собирай свидетельские показания. И принеси мне все, что нужно, чтобы засадить ее в тюрьму или в психушку.

– Думаешь, это так просто?

– Было бы просто, я бы к тебе не обращался. Можешь оказать мне эту услугу?

Барби помолчала несколько секунд.

– Подложить такую свинью другой женщине… как-то меня это не греет.

– А для меня это – единственный способ получить опеку над сыном.

– Именно. Вот уж действительно сучья выходка – отобрать у нее сына из-за ее сексуальных пристрастий.

Такого он не ожидал: солидарность и женская, и садомазо в одном флаконе.

– Когда я познакомился с Эмилией, – пояснил он, – она кромсала себе половые губы бритвенным лезвием и загоняла иглы под ногти. А сегодня у нее мой ребенок, и я должен следить за этим. Нельзя допустить, чтобы она исковеркала мальчика своими больными фантазиями.

– Думаю, она владеет ситуацией.