Пастор делает театральную паузу, произнося речь, которую он написал, чтобы почтить память Поля. Впереди, через несколько рядов от меня, сидит, опустив головы, компания с королевскими именами.
— Поль был прекрасный товарищем и усердным учеником, — бубнит пастор. — Он проявлял любопытство, сомнения и способность к анализу. Он был человеком оригинальным. А сейчас я предлагаю спеть всем вместе.
— Черт! — шепчу я, уткнувшись в сборник псалмов, раскрытый у меня на коленях.
Мои слезы смывают слова псалма 256, «Оставь боязнь», который мы должны петь.
Оставь боязнь, есть сокровенный символ, Есть имя, что спасет, когда угаснет свет.Я вступаю и пою изо всех сил:
И одиночество два берега обнимут, И на песке заметен будет следВоспитательница, сидящая впереди, оборачивается и бросает на меня строгий взгляд. Я так же сурово смотрю на нее. Она всегда требует, чтобы все подпевали — чем же она недовольна сейчас? Я встаю во весь рост, сборник псалмов падает на пол.
Оставь боязнь, есть гавань в темноте — Ее не видишь ты, но путь туда лежитОрган умолкает, но я продолжаю петь. Из всего текста я помню только эти строки, так что я продолжаю петь про след на песке и темную гавань. Все уставились на меня — все лживые ученики, все высокомерные учителя, все продажные воспитатели и воспитательницы, нудный пастор и сволочь-директор. Я направляюсь к алтарному проходу, продолжая петь. Вереница колен отклоняется в сторону, как вода перед Иисусом.
Мое одиночество имеет два берега, которые я пытаюсь обнять.
57
57
По пути назад после встречи с Хенриком Шернбергом Чарли позвонила Андерсу.
Он сразу же спросил, как там Юхан.
— Без изменений, — ответила Чарли.
— Им удалось задержать того, кто это сделал?