Последний месяц Лютер кормит его насильственным образом: после семи лет заключения узник неоднократно пытался покончить с собой.
Последний месяц Лютер кормит его насильственным образом: после семи лет заключения узник неоднократно пытался покончить с собой.
Но Лютер этого допустить не может.
Но Лютер этого допустить не может.
Он по-прежнему требует, чтобы Эндрю З. Томас носил шлем, хотя по правде сказать, у него и сил уже нет на то, чтобы как следует шарахнуться головой о бетон.
Он по-прежнему требует, чтобы Эндрю З. Томас носил шлем, хотя по правде сказать, у него и сил уже нет на то, чтобы как следует шарахнуться головой о бетон.
Лютер усаживается перед ним на корточки.
Лютер усаживается перед ним на корточки.
– Что-то я совсем не слышу, как ты печатаешь.
– Что-то я совсем не слышу, как ты печатаешь.
Он прикасается к старой печатной машинке, несколько лет назад принесенной сюда в порядке глумливой шутки. Возле стены по-прежнему топорщится кипа из пяти тысяч страниц, напечатанных в один интервал (есть вероятность, что на «Ибэе» за нее можно выручить кругленькую сумму).
Он прикасается к старой печатной машинке, несколько лет назад принесенной сюда в порядке глумливой шутки. Возле стены по-прежнему топорщится кипа из пяти тысяч страниц, напечатанных в один интервал (есть вероятность, что на «Ибэе» за нее можно выручить кругленькую сумму).
Первые несколько сотен в ней довольно приличны, но затем, когда стало сказываться бремя узничества, текст постепенно скатился в безумие.
Первые несколько сотен в ней довольно приличны, но затем, когда стало сказываться бремя узничества, текст постепенно скатился в безумие.
Бессвязные предложения, а затем просто сумбур из слов.
Бессвязные предложения, а затем просто сумбур из слов.
Ну а в итоге одно-единственное слово, покрывающее пять груд бумаги:
Ну а в итоге одно-единственное слово, покрывающее пять груд бумаги:
ЛЮТЕРЛЮТЕРЛЮТЕРЛЮТЕРЛЮТЕРЛЮТЕРЛЮТЕРЛЮТЕРЛЮТЕРЛЮТЕР
ЛЮТЕРЛЮТЕРЛЮТЕРЛЮТЕРЛЮТЕР