Она кивнула. Взглянула в окно. Молча выпили. Не чокаясь.

— Когда? — опять спросила она, продолжая созерцать серый пейзаж унылого дворика.

— Вчера ночью.

— Как? — Она поморщилась. Ответ был очевиден.

— Убийство.

Кивнула. По-прежнему не глядя на него. Он молчал, вглядывался в ее лицо. Казалось, она мечтала о чем-то своем, мирном, спокойном, таком же сером, как и весь сегодняшний день, о сумеречном и прекрасном. Только морщинки у глаз стали чуть заметнее. Хотя, может быть, это от усталости. Или у нее приближался приступ мигрени. Он поморщился. Пауза затягивалась, ему в таких ситуациях всегда становилось неуютно.

— Его нашли в половине пятого утра. Повешен на люстре.

— Ну, что ж. — Она наконец-то подняла глаза, пожала плечами. — Банально и очевидно. Он, стоило ему принять лишнего, всегда рассказывал, что мечтает покончить счеты с жизнью именно так.

— Видимо, это он сообщал всем, кому ни попадя, — так же пожав плечами, прокомментировал он. — Как ты любишь повторять нашим клиентам, нужно быть осторожными в своих желаниях, иначе они могут исполниться.

— Но это, конечно же, не самоубийство. — В серых глазах мелькнула искра интереса. Он кивнул.

— Естественно, нет.

— А почему? — Она насмешливо улыбнулась. — Угол падения стула не тот, или тапка лежала не там, где должна?

— О тапках не знаю. Но экспертиза показала, что в петлю его засунули уже мертвым.

— Остановка сердца?

— Конечно.

— Понятно.

Она опять отвернулась к окну. Ему подумалось, что их разговоры со стороны выглядят очень странно. Будто двое незнакомцев делят столик по стечению обстоятельств. Или усталые любовники говорят о погоде, боясь произнести: «Прости. Я тебя разлюбил». Ему это не понравилось.

— Ты хоть что-нибудь чувствуешь?

Она посмотрела ему в глаза. Устало, почти равнодушно, как и в самом начале разговора. Пожала плечами.

— Только сожаление, — усмехнулась. — А чего ты ожидал? Слез и причитаний?