Фэбээровцы медленно опустили оружие на пол. Отбросив бесполезный «МП-5», Грегор вразвалку подошел к охраннику и выдернул у него из руки «беретту».

Вдруг шаги совсем рядом со мной. Слышно металлическое позвякивание страховочной сбруи – Артурас. Вздернул меня за воротник, швырнул к судейскому столу.

– На колени, руки за спину, – приказал Левин. Кеннеди с Колсоном подчинились.

– Поверил теперь, мудила? – с горечью произнес я, но Кеннеди не мог посмотреть мне в глаза – взгляд его не отрывался от его собственного ствола, который лежал на мраморном полу в каких-то двух футах.

Артурас попятился от меня, выхватил из левого кармана пульт детонатора.

– Ну что, дерьма кусок? Спелся с Волчеком? Не переживай, мы его еще найдем. А вот ты – ты сегодня умрешь, господин ты наш адвокат. За все заплатишь!

И попятился еще дальше, чтобы выйти из зоны поражения.

Несколько мгновений все происходило словно в замедленной съемке. Все тело, будто наэлектризованное, готово было рвануть при малейшем шорохе, но движения выходили какими-то тормозными и скованными; в голове гулко ухало в такт завываниям сирены.

Грегор заткнул отобранную у молодого охранника «беретту» за пояс, после чего небрежно свернул бедолаге шею своими огромными ручищами.

Продажный федерал, Левин, врезал Колсону рукояткой пистолета по голове и с явным удовольствием наблюдал, как его бывший напарник падает на колени – даже лыбился при этом, гаденыш.

Виктор подхватил ствол Колсона и неспешно направился к дверям – проверить, не остался ли кто-нибудь в зале.

При виде того, как я силюсь отползти от него подальше, Артурас скривил губы в покойницкой улыбочке и ткнул в кнопку детонатора от бомбы, которую я больше суток проносил у себя на спине. Ничего, ясен пень, не произошло.

Улыбочка увяла. Ткнул в пульт еще раз. В тот самый пульт, который вчера вечером раздобыл мне Гарри.

Ни фига.

– Мочите их всех! – крикнул он наконец остальным.

Вместо того чтобы обрушить «беретту» на череп Кеннеди, Левин опустил ствол и два раза подряд выстрелил в своего босса, после чего сразу же прицелился мне в грудь.

Я прикрыл глаза и представил себе Эми – как она валяется себе на травке в Проспект-парке теплым летним деньком.

Выстрел.

Ни боли, ни тепла, ни холода – вообще ничего.

Открыл глаза и увидел, что Левин застыл, как статуя, а откуда из-под уха у него медленно вылетает раздувающееся облачко красноватого пара. Он повалился вперед, и только тут я заметил у него на шее дырку от пули и стоящего позади Ящера.