— Это приказ, Ева.

Наступила тишина, и Адамберг подумал, не ведет ли он себя, как полицейский. Он прекрасно понимал, что Ева должна быть зла на весь мир, но сейчас просто не время.

Прошло десять минут, прежде чем он дозвонился до Лизбеты.

— Я уже собралась уходить, комиссар. Если вы звоните сказать, что отпустили Дамаса, то я слушаю. А иначе и звонить нечего.

— Я звоню сказать, что на Декамбре напали. Он в больнице Сен-Луи. Нет, Лизбета, думаю, выкарабкается. Нет, один парень. Не знаю, его будут допрашивать. Будьте добры, соберите сумку и не забудьте положить две-три книжки, когда пойдете к нему. Вы ему очень нужны.

— Это все из-за вас! Зачем вы вызвали его?

— Куда, Лизбета?

— Когда звонили. У вас что, мало людей в полиции? Декамбре у вас не на посылках.

— Я ему не звонил, Лизбета.

— Это был кто-то из ваших коллег, — возразила она. — Он звонил по вашему поручению. Я еще не сошла с ума, я сама передавала ему про встречу.

— На набережной Жеммап?

— Напротив дома 57, в половине двенадцатого.

Адамберг покачал в темноте головой.

— Лизбета, пусть Декамбре не выходит из своей палаты, ни под каким видом, кто бы ни позвонил.

— Так это были не вы?

— Нет, Лизбета. Оставайтесь с ним. Я пришлю вам охрану.

Адамберг повесил трубку и сразу позвонил в уголовный розыск.

— Бригадир Гардон, — послышался ответ.

— Гардон, пошлите человека в больницу Сен-Луи охранять палату Эрве Дюкуэдика. И двоих человек на смену агентам на улице Конвенции у дома Мари-Бель. Нет, все то же, пусть просто наблюдают за домом. Когда завтра утром она выйдет, пусть везут ее ко мне.

— Арестовать ее, комиссар?