— Нет, она нужна как свидетель. Как пожилая дама?

— Сначала беседовала с внуком через решетку, а сейчас спит.

— О чем они говорили, Гардон?

— Да вообще-то они играли. В китайский портрет. Знаете, такая игра, где нужно угадать человека по характеру. На какой цвет он похож? На какое животное? На какой звук? И нужно угадать, кого загадали. Это трудно.

— Не похоже, чтобы они слишком тревожились о своей участи.

— Никак нет. Старушка нас даже развлекает. Эллер-Девиль хороший парень, поделился своими лепешками. Вообще-то Мане делает их из молочных пенок, но у нее…

— Знаю, Гардон. Ей приходится класть сметану. Пришел анализ древесного угля Клементины?

— Час назад получили. К сожалению, ничего нет. Это не яблоня. Ясень, вяз, акация, все, что продают в магазине.

— Черт.

— Такие дела, комиссар.

Адамберг вернулся к машине, мокрая одежда липла к телу, его пробирал легкий озноб. Эсталер сел за руль, Ретанкур села сзади, скрепленная наручниками с юношей. Комиссар нагнулся к окошку.

— Эсталер, это вы забрали мои ботинки? — спросил он. — Я не могу их найти.

— Нет, комиссар, я их не видел.

— Тем хуже. — Адамберг сел на переднее сиденье. — Не торчать же здесь всю ночь.

Эсталер включил зажигание. Юноша перестал кричать о своей невиновности, словно придавленный неумолимой тушей Ретанкур.

— Отвезите меня домой, — попросил Адамберг. — Пусть ночные дежурные начнут допрос Антуана Юрфена Эллер-Девиля-Журно, или как его там.

— Юрфен, — крикнул юноша, — Антуан Юрфен!

— Проверьте его документы, домашний адрес, алиби и прочее. А я займусь этим чертовым углем.

— Где? — удивилась Ретанкур.

— В своей постели.