– Жан-Батист, я мысленно в Кадераке.

– Как твои мысли могут быть где-то отдельно от тебя? Ты все время забываешь две вещи: если ничего не делать, в конце концов так ничего и не сделаешь.

– Может, мне это записать?

Адамберг покачал головой. Вейренку удалось его отвлечь.

– Ни в коем случае. Записывают только то, что непонятно.

– А вторая вещь какая?

– Это наш последний ужин в “Гарбюре”. Ты больше сюда не придешь, Луи. И я тоже.

– Это почему?

– Есть такие места, которые входят в маршрут путешествия. Путешествие окончено, и это место исчезает вместе с ним.

– Корабль уходит и уносит свой якорь.

– Совершенно точно. И вдруг оказывается, что у тебя мало времени. Ты об этом подумал?

– Нет.

Теперь уже Адамберг наполнил оба стакана.

– А ты подумай. Пока пьешь этот стакан.

Адамберг замолчал, а следом за ним и Вейренк. Да, без сомнения, это был последний вечер. После долгой паузы Вейренк поставил пустой стакан и в знак согласия на миг прикрыл веки.

– И не трать время на болтовню, – заявил Адамберг, перекинув куртку через плечо. – Ты и так его достаточно потратил.

– Потому что, как известно, если занимаешься болтовней, все болтовней и закончится.

– Тоже верно.

Адамберг шел домой пешком, не спеша, кружными путями, держа руку в кармане и сжимая шар со снежинками. Корабль унес с собой якорь, унес он и Ирен. Завтра Лусио вернется из Испании. Вечером, усевшись на деревянный ящик, Адамберг расскажет ему о пауке-отшельнике. И Лусио не в чем будет его упрекнуть: все уколы, укусы, болячки дочесаны до крови.