LI

LI

— Я не смог ничего купить, сегодня все магазины закрыты, — пожаловался Вейренк, выкладывая провизию на кухонный стол. — Пришлось разграбить запасы Фруасси, надо будет ей их возместить, и как можно скорее.

Ретанкур стояла, прислонясь спиной к холодному камину, и ее белокурая голова заметно возвышалась над каминной полкой. Адамберг размышлял, куда ее устроить на ночлег в этом доме, где все кровати были старинными, то есть слишком короткими для ее роста. Она наблюдала, как Вейренк и Адамберг увлеченно делают сэндвичи, намазывая на хлеб паштет из кролика с вешенками. Никто не знал, почему Ретанкур в какие-то дни бывала угрюмой, а в другие — приветливой, поскольку никто никогда не спрашивал ее об этом. Но даже когда могучая женщина улыбалась, в ее облике было что-то суровое, даже слегка пугающее, так что у вас сразу пропадала охота изливать ей душу или задавать нескромные вопросы. Ведь никому не придет в голову дружелюбно — и, в сущности, бесцеремонно — хлопнуть по стволу тысячелетнюю секвойю. Хмурая или радостная, Ретанкур неизменно вызывала у окружающих почтение, а порой и благоговение.

После скромного ужина — впрочем, паштет Фруасси, бесспорно, был великолепен — Адамберг начертил план местности и объяснил подчиненным порядок их передвижений. От гостиницы Лео по дороге в юго-восточном направлении, потом наискосок через поля, потом по грунтовой дороге к старому колодцу.

— Небольшая прогулка длиной шесть километров. Это лучшее место, какое я сумел подобрать. Так называемый Уазонский колодец. Я заметил его, когда шел вдоль Тука.

— Что такое Тук? — спросила Ретанкур, во всем любившая ясность.

— Тук — это здешняя река. Колодец находится на территории соседней коммуны, он уже лет сорок как заброшен, глубина около двенадцати метров. Если хочешь от кого-то избавиться — самое милое дело сбросить его туда.

— Да, но только если он перегнется через закраину, — заметил Вейренк.

— На это я и рассчитываю. Ведь убийца уже однажды применил этот способ, когда выбросил Дени из окна. Он знает, что ему легко будет справиться.

— Значит, Дени не покончил с собой, — констатировал Вейренк.

— Его убили. Он — четвертая жертва.

— Но не последняя.

— Точно.

Адамберг отложил карандаш и продолжил свои рассуждения, если это можно было так назвать. Ретанкур несколько раз морщила нос: как обычно, она не одобряла методов, которые комиссар применял для достижения цели. Однако в данном случае цель была достигнута, и Ретанкур не могла этого не признать.

— И это, конечно же, объясняет, почему он не оставил следов, — сказал Вейренк, которому захотелось проанализировать ситуацию в свете новых фактов.