Он закрыл глаза и мысленно вернулся к двум эпизодам, одному недавнему, а второму из далекого прошлого. Первым Декер выбрал давний и остановился на его картинках.

Белинда Уайетт. Высокая худая блондинка с андрогинной внешностью, все время испуганная. Казалось, у нее вовсе нет индивидуальности, настолько она была невидимой. И хотя ее разум обрел уникальные способности, Декер помнил, насколько девушке не хватало уверенности и самоуважения. Она едва открывала рот на групповых сессиях. Тогда Амос сочувствовал ей, насколько его измененный разум был на это способен.

Он сам был тяжело травмирован. Но он выходил на футбольное поле по своей воле, зная, что профессиональный футбол безумно жесток, гораздо ужаснее, чем представляется большинству твердолобых фанатов.

Белинду Уайетт насиловали, избивали, а потом бросили умирать. Над ней страшно издевались. И в этом не было ничего добровольного. У нее никто ничего не спрашивал. Ей пришлось справляться с труднейшей жизненной ситуацией. Когда были обнаружены тела ее родителей, стало окончательно ясно, что она причастна ко всем убийствам. И ничто в ее прошлом, сколь бы чудовищным оно ни было, не могло оправдать ее поступков. Но в этом следовало винить далеко не только ее.

Потом разум Декера сместился к недавнему прошлому.

Он сидел в камере напротив Себастьяна Леопольда. Амос вспоминал мельчайшие подробности поведения и внешности мужчины. Пустой взгляд, полное спокойствие, равнодушие к собственной судьбе после признания в тройном убийстве. Конечно, теперь Декер понимал, что Леопольд не боялся быть осужденным за это преступление: у него было железное алиби, предоставленное не кем-нибудь, а полицией.

Значит, его семью убила Белинда Уайетт. И она же была мэнсфилдским стрелком. У Леопольда снова было алиби. И опять же предоставленное полицией.

В этой точке разум Декера замер. Полицией? Это важно? Значимо? Необходимо понять? Он не знал этого, поскольку у него не хватало информации.

* * *

Кадры в его голове перематывались взад и вперед, он перебирал каждое слово в разговоре с Леопольдом. Внезапно кадр замер, и Декер открыл глаза.

«Карошая штука».

Идеальная память не могла помешать его разуму — как и разуму любого человека — подставлять на место того, что есть на самом деле, то, что он считал правильным. И в тот раз Амос мысленно исправил Леопольда, хотя исправлять было нечего. Разум Декера решил, что он плохо расслышал. Карошая — хорошая. Подставил на место нужные звуки и двинулся дальше. Но он все расслышал. Иначе и быть не могло. Он сидел совсем рядом с мужчиной.