Наклонившись, она полезла за пивом в маленький холодильник под стойкой.

Декер внимательно ее изучил. На ней была белая рубашка с расстегнутым воротом, открывающим соблазнительную ложбинку и даже самый краешек телесного цвета лифчика. Дополняли этот смелый образ джинсы в обтяжку и свободно разбросанные по атлетическим плечам длинные волосы.

Он решил, что расстегнутая чуть ли не до пупа рубашка и тесные брюки – только лишь ради более щедрых чаевых, и ничуть ее за это не осуждал. Парни, которые часами рассиживают в барах, в массе своей народ простой, такая красотка может из них хоть веревки вить, только рады будут.

Синди налила пиво из бутылки в стакан, подтолкнула к нему.

– Лучше вот это попробуйте.

Пригубив, Амос согласно кивнул:

– А вы понимаете толк в пиве!

Она улыбнулась и протерла перед ним стойку.

– А почему «Меркурий»? – спросил он. – Увлекаетесь греческой мифологией?

– Нет, просто мой папа был большой поклонник Орсона Уэллса[35]. Знаете – радиотеатр «Меркурий». Или театр у микрофона… В общем, что-то в этом роде. А Меркурий – это из древнеримской мифологии, а не из древнегреческой. У греков вместо Меркурия Гермес.

– Да, обмишулился малость, – согласно кивнул Декер.

Она внимательно посмотрела на него.

– Почему-то мне кажется, что вы это и так знали. Проверяете что-то?

– Не исключено. Давно видели Джона?

– Какого Джона? Я много каких Джонов знаю.

– Бэрона.

– Нет, а что?

– Просто интересуюсь. Вы ведь с ним в приятелях?

– Он заходит сюда выпить. Если это делает нас приятелями, тогда у меня чуть ли не полгорода в приятелях.

– Просто когда я заходил сюда в первый раз, у меня сложилось впечатление, что это все-таки нечто большее.