Это была правда. Но то были сомнения интеллектуального и философского характера, они не причиняли боль, не преследовали его. Прошло уже много лет с тех пор, как они не давали ему заснуть по ночам.

— Но существуют правила, не так ли? Инструкции. Присяга, наконец. Ими очень удобно прикрываться, когда начинают одолевать сомнения. Я знаю. Сама когда-то ими прикрывалась. В конце концов, мы с вами очень похожи, Адам Далглиш.

Она взяла со спинки дивана свою накидку и набросила ее на плечи. Подошла и, улыбаясь, встала перед Далглишем. Но, заметив его слабость, протянула ему руки и помогла подняться. Так они стояли лицом к лицу. Вдруг раздался звонок в дверь и почти в ту же секунду резко и настойчиво затрезвонил телефон. Для них обоих начался рабочий день.

Глава девятая Летний эпилог

Глава девятая

Летний эпилог

I

I

Звонок застал его в начале десятого утра, и Далглиш, выйдя из Скотленд-Ярда, пересек улицу Виктории, над которой нависла утренняя дымка, предвещавшая еще один жаркий августовский день. По адресу Далглиш без труда нашел дом. Большое здание красного кирпича, расположенное между улицей Виктории и Хорсферри-роуд, не то чтобы убогое, но наводящее тоску своим унылым видом, представляло собой примитивный прямоугольник, фасад которого выделялся скупыми прорезями окон. Лифта не было, и, никого не встретив на своем пути, Далглиш поднялся на верхний этаж, пройдя три марша покрытых линолеумом ступеней.

На лестничной площадке стоял кисловатый запах пота. Перед дверью квартиры необъятно толстая пожилая женщина в цветастом фартуке гнусавым голосом что-то бубнила дежурному полицейскому. Стоило Далглишу приблизиться, как нескончаемый поток жалоб и обвинений переключился на него. Что скажет мистер Голдстайн? Ей ведь нельзя было сдавать вподнаем комнату. Она сделала это только, чтобы помочь даме. А теперь — на тебе. Совсем люди без понятия стали.

Ни слова не говоря, он прошел мимо нее в комнату. Квадратная душная коробка, пропитанная запахом полироля и заставленная громоздкой мебелью, которая считалась очень престижной лет десять-пятнадцать тому назад. Хотя окно было открыто и тюлевые занавески отдернуты, воздуху не хватало. Казалось, его весь поглотили судебно-медицинский эксперт и дежурный полицейский, оба довольно крупные мужчины.

Предстояло осмотреть еще один труп, только на сей раз это не входило в его обязанности. Ему нужно было лишь мельком, как бы сверяясь с памятью, взглянуть на коченеющее тело, лежащее на кровати; при этом он отметил с каким-то отстраненным интересом, что ее левая рука свисает с кровати, длинные пальцы скрючились, а шприц для подкожных инъекций все еще торчит в предплечье — этакое металлическое насекомое с ядовитым хоботком, глубоко вонзенным в мягкую плоть. Смерть еще не лишила ее своеобразного обаяния — пока еще не лишила. Но довольно скоро это произойдет со всей безобразной унизительностью разложения.