– А в вещдоках, которые вы сожгли, была конопля?

– В некоторых. Но вы не сможете доказать, что я осуществил подмену, даже если решите использовать эту записку. Сейчас уже не сможете. Да и какое это имеет значение? Я ушел из полиции. Слушайте, вы ведь знаете – я работал по делу об убийстве в меловом карьере. Вы что же, и в самом деле думаете, что я сидел бы дома в это время дня и мог бы приехать к вам по первому зову, лишь для того, чтобы удовлетворить собственное любопытство, если бы продолжал расследовать дело об убийстве, если бы меня не отстранили или не отправили в отставку? Может, я и не самый блестящий пример безукоризненной честности по отношению к своему ведомству, но я не убийца и могу это доказать. Позвоните Дэлглишу, спросите у него.

Теперь уже можно было не сомневаться: ее рука уже не так крепко сжимала меч. Она стояла на прежнем месте, совершенно неподвижно; на него она больше не смотрела – взгляд ее теперь был устремлен в окно. Выражение лица и теперь не изменилось, но он увидел, что она плачет. Слезы текли безостановочно из ее небольших прищуренных глаз, лились по щекам. Он бесшумно шагнул к ней и взял меч из ее несопротивляющейся руки. Обнял ее за плечи. Она не отстранилась. А он сказал:

– Послушайте, вы пережили шок. Не надо вам оставаться здесь одной. Не пора ли нам с вами выпить по чашке чаю? Покажите, где тут у вас кухня, и я приготовлю чай. Или, еще лучше, может, у вас что покрепче найдется?

Она хмуро ответила:

– Есть виски, но мы держим его для Стеллы. Я его не пью.

– Ну, сейчас-то вы обязательно выпьете. Вам это только на пользу будет. И, клянусь Богом, мне выпить тоже не помешает. А потом вам лучше спокойненько посидеть и рассказать мне все, как есть.

– Но если не вы, кто же тогда убил Стеллу?

– Я бы сказал: тот же, кто убил Лорримера. Два убийцы в таком маленьком и глухом месте – слишком невероятное совпадение. Но, слушайте, вам надо сообщить полиции про эту записку. Мне это повредить теперь уже никак не может, а им может помочь. Если ваша подруга нашла одну записку с инкриминирующей информацией в секретере Лорримера, она могла найти и еще что-то. Она не использовала эту записку. Она, вероятно, понимала, как мало эта записка стоит. Но как с той информацией, которой она воспользовалась?

Анджела хмуро произнесла:

– Вы им сами скажите, если хотите. Теперь это уже не важно.

Но он не ушел, пока не приготовил чай. Опрятность и разумный порядок на кухне приятно поразили его, и он постарался приготовить поднос с чаем не кое-как, поставив его перед ней на низкий столик, который он пододвинул к самому камину. Повесил меч на место над каминной полкой и отошел – убедиться, правильно ли он висит. Потом разжег огонь. Она потрясла головой, когда он предложил ей виски, но он налил себе щедрую порцию и сел напротив Анджелы, по другую сторону камина. Она не казалась ему привлекательной. Даже при кратких встречах в Лаборатории он бросал на нее лишь беглый равнодушный взгляд. Было совершенно необычно, чтобы он лез из кожи вон ради женщины, от которой ему ничего не надо, и до сих пор неизвестное ему чувство бескорыстной доброты оказалось очень приятным. Сидя напротив нее в полной тишине, он ощущал, как отдаляются травмы этого дня и им овладевает чувство необыкновенного покоя. Тут у них в доме есть очень приличные штучки, решил он, оглядывая уютную, заполненную вещами гостиную. Интересно, это все ей отойдет или нет?