Все здесь было, как ей показалось, очень величественно: расходящаяся на две стороны лестница, ведущая на навесной балкон, сверкающие канделябры, зеркальные стены и изящно вырезанные колонны. И тем не менее она почувствовала себя здесь как дома. В этой эдвардианской элегантности было нечто ободряющее, придающее всей атмосфере респектабельный, надежный комфорт. По сине-бежевому ковру мисс Уортон проследовала за своим спутником к креслам с высокими спинками, расположенным перед камином. Когда они уселись, он спросил:

– Что будете пить? Здесь есть кофе, но, думаю, вам требуется что-нибудь покрепче. Шерри?

– Да, пожалуй, спасибо.

– Сухое?

– Не слишком, если можно.

Там, в доме викария церкви Сент-Криспен, миссис Кендрик каждый вечер за ужином ставила на стол графин с шерри. Вино всегда было светлым, сухим и, на вкус мисс Уортон, слишком резким. Но по возвращении домой ей недоставало этого вечернего ритуала – к маленьким удовольствиям легко привыкаешь. Мистер Суэйн поднял палец, тут же к ним подошел шустрый почтительный официант. Через минуту он принес шерри глубокого янтарного цвета, полусладкое, мгновенно бодрящее. На столе стояла вазочка с орешками и другая – с маленькими сухими печеньями. Как же это все было изысканно, как успокаивало. Суета и шум Виктория-стрит сразу же отдалились куда-то на много миль. Мисс Уортон откинулась на спинку кресла, поднесла бокал к губам и с робким любопытством стала разглядывать богато орнаментированный потолок, пару настенных светильников, отбрасывавших узорные тени, огромные вазы с цветами у подножия лестницы. И вдруг ей стало ясно, почему она чувствует себя здесь как дома. Обстановка, звуки, ощущение, даже склонившееся к ней улыбающееся лицо молодого человека – все это сливалось в давно забытую картину: она – в холле отеля, несомненно, этого же самого, на этом же самом месте, со своим братом, первый раз приехавшим в отпуск после получения сержантских лычек. Тут ей припомнилось, что он служил в Бассингберне, в Восточной Англии, и, значит, встречаться они должны были в отеле неподалеку от Ливерпуль-стрит, а не Виктория-стрит. Но все было так похоже. Она вспомнила, как гордилась ладностью его мундира, крылатым значком воздушного стрелка у него на груди, тремя блестящими лычками, какой важной чувствовала себя в его сопровождении, как упивалась непривычной роскошью. Брат уверенно подозвал официанта и заказал шерри для нее и пиво для себя. Ее нынешний спутник чем-то немного напоминал Джона. Так же как Джон, он был почти одного с ней роста («Мы, чарли из хвостовой части, должны быть маленькими», – шутил Джон), такой же светловолосый, с такими же синими глазами и высоким изгибом бровей, а главное – такой же добрый и обходительный, как ее брат. Ей даже казалось, что она видит эмблему воздушного стрелка на его груди.