Массингем – человек, в чьей привилегированной жизни за словами «социальная служба» не стояло ничего иного, кроме их словарного значения, – улыбнулся весело и немного снисходительно.

– Похоже, ты их и впрямь ненавидишь?

– Во всяком случае, я дала ей адрес его школы и предложила погулять возле нее и дождаться, когда он выйдет после уроков.

– И ты сомневаешься, понравится ли это работникам социальной службы?

– Я нисколько не сомневаюсь, что им, черт бы их побрал, это не понравится. Я сомневаюсь, было ли это разумно с моей стороны. Ладно, – добавила она, – пусть побродит возле школы; если повезет, они пройдутся до дома вместе. Не вижу, какой вред это может причинить.

– Думаю, никакого, – легко согласился он. – Никому и никакого. Пойдем выпьем.

Но не успели они дойти до двери, как зазвонил телефон. Массингем снял трубку, потом передал ее Кейт.

– Это тебя.

Кейт перехватила у него трубку, некоторое время молча слушала, потом отрывисто сказала:

– Хорошо. Еду.

Наблюдая за выражением ее лица, Массингем встревожился:

– Что случилось?

– Это насчет моей бабушки. На нее напали. Звонили из больницы. Хотят, чтобы я ее забрала.

– Плохо дело, – с не слишком глубоким сочувствием сказал он. – Что-нибудь серьезное? С ней все в порядке?

– Разумеется, с ней не все в порядке! Ей за восемьдесят, и на нее напали какие-то мерзавцы. Физически она не сильно пострадала, если ты об этом спрашиваешь. Но ее нельзя оставлять одну. Мне придется взять отпуск на сегодняшний день. На завтрашний, может быть, тоже, судя по их тону.

– А нельзя, чтобы ее забрал кто-нибудь другой?

– Если бы был кто-нибудь другой, они бы не звонили мне, – вспылила она, потом более спокойно пояснила: – Она меня вырастила. У нас больше никого нет.

– Тогда тебе лучше идти. Я сам скажу Дэлглишу. Жаль, что не удалось выпить. Не очень это кстати, – добавил он, глядя ей в глаза.

– Конечно! Это чертовски некстати! – с ожесточением сказала она. – Незачем мне об этом напоминать. А когда это бывает кстати?

Когда они вместе шли по коридору, она вдруг спросила: