За традиционным вечерним пивом в отеле все знающий Рогерссон рассказал Бекстрёму, что их бывший шеф сменил место базирования.

— Он в Худдинге, в тамошней психушке? — предположил Бекстрём, которому по службе приходилось посещать данное заведение несколько раз в год.

— В Уллерокере, — сообщил Рогерссон. — Он, по-видимому, из тех краев, поэтому практично ведь, когда у него и жена, и дети под боком.

— И как его дела? — спросил Бекстрём с любопытством.

Если верить источнику Рогерссона, с бывшим шефом все было просто замечательно. Уже на второй день Нюландеру доверили очень важное задание, и теперь он ходил с библиотекой на колесиках по всем отделениям.

— Он, наверное, чувствует себя как рыба в воде, — констатировал Рогерссон.

Бекстрём кивнул в знак согласия.

«Интересно, кто заботится о Брандклиппаре? — подумал он. — И зачем я сейчас забиваю этим голову? Какая мне разница?»

— Выпьем, брат, — сказал он и поднял свой бокал с пивом.

— Выпьем за Морду тоже, — добавил Бекстрём.

«Он, собственно, был довольно забавный парень, и все равно ведь что-то надо сказать», — мысленно продолжил он.

В четверг «Дагенс нюхетер» вышла с большой статьей университетского библиотекаря Мариана Гросса, которую газета вдобавок упомянула и в передовице, и в разделе новостей, пусть тот же самый материал неделей ранее отказалась взять «Смоландспостен» в Векшё. Гросс был возмущен. Во-первых, некомпетентностью, продемонстрированной полицией при расследовании убийства Линды. Во-вторых, тем, какому жуткому давлению лично он подвергся со стороны правоохранительных органов.

Нисколько не думая о себе и тех опасностях, какие могли свалиться на его голову, он в качестве свидетеля старался изо всех сил помочь властям. Это было естественным для Гросса, так же как и для любого думающего человека, живущего в демократическом и правовом государстве. Сам беженец из Полыни в ту пору, когда она еще входила в советскую империю, он мог многое рассказать о прозябании в условиях диктатуры. Его, кроме того, лично затронула ужасная трагедия. Он знал и жертву, и ее мать. Восхитительные люди и лучшие соседи, о каких можно только мечтать, по словам Гросса. И хотя, судя по всему, он единственный видел убийцу Линды и мог описать его, полиция обошлась с ним непостижимым и вызывающим глубокое отвращение образом.

Дважды они силой забирали его из дома и отвозили к себе в участок, ужасно разговаривали с ним, оскорбляли на расистский манер, допрашивали сутки напролет и вынудили сдать пробу ДНК, не сумев представить даже крошечного доказательства его вины. Вдобавок у них потом хватило наглости утверждать, что он сделал это по собственному желанию.