Бекстрём глубоко вздохнул. Пообещал снова поднять этот вечный вопрос перед Олссоном, а потом предложил всем разойтись. Если, конечно, никто не хотел ничего добавить, ведь, по крайней мере, у него самого хватало важных дел.

— Прогуляйтесь и в виде исключения сделайте что-нибудь полезное, и тогда я угощу вас тортом, — сказан Бекстрём, но никто не рвался в бой.

«Судя по всему, они больше не хотят сладостей, — подумал Левин, когда, собрав бумаги, вернулся к себе в комнату. — А что касается всего другого, пожалуй, придется разбираться с этим делом самому».

Сразу после обеда Бекстрёму позвонил на мобильный шеф, и неготовый к такому повороту событий комиссар ответил.

«Зачем еще мне ехать домой в Стокгольм и разговаривать с чертовым лопарем?» — размышлял Бекстрём, вполуха слушая поток слов с другого конца линии.

— Слышимость ужасно плохая сейчас, — сказал он, держа телефон на расстоянии вытянутой руки. — Ты меня слышишь? Алло, алло, — несколько раз повторил Бекстрём, а потом отключился.

Лучшая защита — нападение, решил он и сразу же позвонил своему доверенному лицу в профсоюзе и рассказал о правовом беспределе, творимом в отношении его. И ему не составило большого труда заручиться поддержкой собеседника, поскольку они были похожи как две капли воды — родственные души. С полицейскими, к счастью, такое часто случается.

— Это же черт знает что, Бекстрём, — констатировало его доверенное лицо. — Сейчас самое время надеть каски и разобраться с ними в назидание другим.

Остаток дня ушел на доведение до ума его заявлений в отношении Моа Хьертен и Бенгта Карлссона, и, покончив с ними, Бекстрём отправился к Олссону и попросил того позаботиться, чтобы его творения надлежащим образом зарегистрировали и приняли меры по ним в срочном порядке, задействовав все доступные ресурсы. Это по-хорошему был тот минимум, который он мог потребовать от руководителя расследования.

— Ложный донос, лжесвидетельствование, представление ложных данных, оскорбление государственного служащего при исполнении им служебных обязанностей, клевета, — прочитал Олссон.

— Точно, — уверенно кивнул Бекстрём. — Адвокат профсоюза подскажет, если я что-то упустил, но ведь в таком случае мы всегда сможем сделать дополнение.

— Но подожди, Бекстрём, — заныл Олссон, вскидывая руки в своем обычном жесте. — А тебе не кажется, что…

— Извини меня, если я ошибаюсь, — сказал Бекстрём и впился взглядом в Олссона, — но, надеюсь, ты не пытаешься отказать в приеме заявлений о массе серьезных преступлений?

— Нет, ни в коем случае нет, — уверил его Олссон. — Я позабочусь, чтобы по нему сразу же приняли все необходимые меры.