«И что мне теперь делать? — подумал Олссон, как только Бекстрём исчез из его комнаты и закрыл за собой дверь. — А какой у меня, собственно, выбор?» И он стал набирать номер Моа Хьертен.

«Теперь чертову педику придется попотеть, — подумал Бекстрём, как только дверь закрылась за его спиной. — И самое время выпить холодного пива».

Ян Левин потратил день, чтобы еще раз просмотреть горы бумаг на своем письменном столе. Но не нашел ничего интересного. Его знакомый из СЭПО пока не дал о себе знать, несмотря на свое обещание, а когда Левин сам позвонил ему, попал на автоответчик. Возможно, срочные дела, подумал он, и сразу совесть напомнила ему о себе, поскольку он не смог проявить терпение.

Он уже практически собирался пойти в отель, когда к нему зашла Ева Сванстрём и сообщила, что в связи со своими изысканиями вокруг их девяностодвухлетней свидетельницы она сделала небольшое открытие, которое, возможно, не представляет никакой ценности. Штурман, пять лет назад женившийся на младшей дочери летчика, не являлся биологическим отцом ее ребенка. Эту роль сыграл другой мужчина тридцати пяти лет, ровесник матери девочки, но вряд ли из тех, при виде которого потекли бы слюнки у настоящей женщины-полицейского или даже у гражданской сотрудницы вроде нее самой.

— Он прожил здесь в городе десять лет. Похоже, из числа «деятелей культуры», никогда не представал перед судом и по нашим бумагам не проходит тоже, — подвела итог Сванстрём и протянула компьютерную распечатку на пока неизвестного отца внучки летчика.

«Его имя в любом случае не заставляет мое сердце биться быстрее, — подумал Левин. — И с какой стати, собственно, всех в этом расследовании зовут Бенгтами?»

Бенгта Олссона, и Бенгта Карлссона, и командира воздушного лайнера Бенгта Борга, плюс еще по крайней мере два или три десятка других свидетелей и добровольно сдавших пробу ДНК лиц связывало то общее, что все они носили имя Бенгт.

— И где он сейчас работает? — спросил Левин, главным образом с целью нарушить молчание.

— У нас проблема с компьютерами, поэтому тебе придется подождать до завтра, — сказала Сванстрём. — Когда родилась дочь, он вроде бы трудился в городском театре в Мальмё. Похоже, человек от культуры, как я уже говорила.

— Разберемся, — вздохнул Левин и подумал, что, если никто другой не испытывает желания заниматься этим, ему самому следовало попытаться переговорить с родителями Линды еще раз.

«Культура, парень от культуры, — подумал он, как только Сванстрём закрыла за собой дверь. — Чем я, собственно, занимаюсь?»

В четверг утром журналист Карин Огрен пришла в здание полиции Векшё и написала заявление в отношении комиссара Эверта Бекстрёма, обвинив его в сексуальном домогательстве. Поскольку сотрудника, который принял у нее бумагу, комиссар Олссон конфиденциально предупредил о таком повороте событий еще предыдущим вечером, тот отнесся к делу крайне серьезно и сразу очень обстоятельно опросил потерпевшую.