По какой-то причине мнение Юханссона не попало в газету.

Как только пресс-конференция закончилась, состоялся обед для избранных, на котором Бекстрёма наградили хрустальной вазой, где его имя было выгравировано под эмблемой полиции, а также старинным полицейским жетоном, якобы принадлежавшим Викингу Ерну.

Придя домой после банкета, Бекстрём сразу же позвонил своему соседу-алкоголику, бывшему телевизионному шефу, и вручил ему вазу.

– На кой она мне? – спросил сосед и подозрительно уставился на Бекстрёма.

– Я подумал, ты мог бы утопиться в ней, чертов стукач, – сказал Бекстрём, который в связи с визитом в отдел внутренних расследований также послушал запись звонка соседа в полицию.

Остаток вечера он потратил на чтение писем, пришедших к нему по обычной и электронной почте, и даже ответил на несколько наиболее многообещающих из них. Вдобавок открыл все пакеты и подарки и между делом немного выпил.

«Лучшая в мире водка, – сказал себе Бекстрём и поднял маленькую стопку, которую Надя сунула в пакет вместе с бутылкой. – Какая сердечная женщина».

77

77

В среду через четырнадцать дней после убийства Карла Даниэльссона произошли кое-какие события. Бекстрём из «полицейской знаменитости» стал «знаменитостью государственного масштаба».

Крупнейшее расследование полиции Стокгольма после убийства Анны Линд превратилось в пепел и руины, и хотя преступники сами устроили для себя преисподнюю, комиссару Тойвонену было не до смеха. Ему и его коллегам осталось только попытаться собрать вместе все осколки, что выглядело не самой простой задачей.

Хассан Талиб вообще не годился для разговора. Его лечащий врач только покачал головой. Даже если пациент выживет, от него наверняка не стоило ожидать какой-либо помощи и в далеком будущем. Обширное кровоизлияние в мозг. Необратимые изменения.

– Поэтому комиссар должен оставить все надежды, – сказал доктор и покачал головой.

С Фархадом и Афсаном Ибрагимами разговаривать было можно. Проблема состояла в том, что ни один из них не жаждал откровенничать с полицией.

С Фредериком Окаре уже успели пообщаться. Он пребывал в отличном настроении и явился в сопровождении своего обычного адвоката, а в остальном делал вид, что абсолютно не понимает, о чем идет речь. С чего вдруг ему и его товарищам убивать Насира Ибрагима?

Человека, с которым Окаре никогда не встречался и даже в мыслях не держал этого делать. Тем более в Копенгагене. И вообще, он посещал датскую столицу уже почти год назад, когда навещал там старых друзей и знакомых.

– Порой я даже беспокоюсь за тебя, Тойвонен, – сказал Окаре и улыбнулся. – Ты, случайно, не начал пить?