— Значит, этой продажей занимался Юн?

— Нет-нет, конечно, решение принимал Руководящий совет. Но без проведенной им подготовительной работы и убедительных выводов, я полагаю, мы бы вряд ли рискнули пойти на эту сделку. Юн для нас — человек перспективный. Идущий, так сказать, в ногу со временем. И наилучшее доказательство тому, что отец Юна не мешает ему, тот факт, что он и Tea Нильсен будут сегодня вечером сидеть по другую руку от премьер-министра. — Экхофф наморщил лоб. — Кстати, я пытался сегодня связаться с Юном, однако он не отвечает. Вы случайно не говорили с ним?

— Увы. Если Юна нет…

— Простите?

— В смысле, если Юна не будет, если убийца выполнит свой план, кто займет место Юна?

Давид Экхофф вскинул даже не одну, а обе брови.

— Сегодня вечером?

— Я имею в виду его должность.

— Ах, вот вы о чем. Я не открою никакой тайны, если скажу, что это будет Рикард Нильсен. — Он усмехнулся. — Вы же сами тогда твердили, что усматриваете параллели между Юном и Рикардом и мною и Франком.

— Такое же соперничество?

— Где люди, там всегда соперничество. В Армии тоже. Надо надеяться, что по большому счету толика соперничества ставит человека на то место, где он приносит максимум пользы себе и служит общему делу. Ну что же… — Командир выбрал леску из лунки. — Полагаю, я ответил на ваш вопрос, Харри. Если надо, Франк Нильсен подтвердит историю о Юсефе, однако думаю, вам понятно, почему я не хочу предавать ее огласке.

— Раз уж мы заговорили о секретах Армии, у меня есть еще один, последний вопрос.

— Выкладывайте, — нетерпеливо сказал командир, собирая в сумку рыбацкое снаряжение.

— Вам известно, что двенадцать лет назад в Эстгоре случилось изнасилование?

Харри исходил из того, что способность мимики Экхоффа скрывать изумление имеет предел. А поскольку сейчас этот предел наверняка существенно превзойден, он понял, что для командира это явно неожиданность.

— По-моему, вы ошибаетесь, инспектор. В противном случае это ужасно. О ком идет речь?

Харри надеялся, что собственное его лицо ничего не выдаст.

— По долгу службы я обязан сохранить имя в тайне.

Экхофф потер рукавицей подбородок.

— Разумеется. Однако… срок давности по этому преступлению, наверно, уже истек?