— Счастливого Рождества, Матиас.

Последнее, что Харри увидел уходя, было: Матиас Лунн-Хельгесен поник на стуле, словно побитый.

Свет догорающего дня пробивался сквозь оранжевые облака над елями и крышами домов на западной окраине самого большого норвежского кладбища. Харри прошагал мимо памятника югославам, павшим на войне, мимо участка рабочей партии, надгробий премьер-министров Эйнара Герхардсена и Трюгве Браттели к участку Армии спасения. Как и ожидал, Софию он нашел у самой свежей могилы. Закутанная в просторную куртку-дутик, она сидела прямо на снегу.

— Здравствуй, — сказал Харри, садясь рядом.

Он закурил и выпустил сизое облачко дыма навстречу ледяному ветру, который тотчас унес его прочь.

— Твоя мама сказала только, что ты ушла и взяла с собой цветы, купленные отцом. Так что догадаться было несложно.

София молчала.

— Роберт был хорошим другом, верно? Ты могла довериться ему. Поговорить с ним. Он не насильник.

— Это сделал Роберт, — едва слышно прошептала девушка.

— Твои цветы лежат на могиле Роберта, София. Я думаю, тебя изнасиловал кто-то другой. И сегодня ночью это случилось снова. Наверно, он вообще делал это не раз.

— Оставьте меня в покое! — выкрикнула она и встала.

Держа в одной руке сигарету, Харри другой рукой схватил ее за плечо и резко дернул вниз, усадил на снег.

— Тот, кто лежит здесь, мертв, София. А ты жива. Слышишь? Ты жива. И если думаешь жить дальше, нам сейчас необходимо схватить его. Чтобы положить этому конец. Посмотри на меня. Посмотри на меня, говорю!

София вздрогнула от внезапного окрика и машинально посмотрела на него.

— Я знаю, тебе страшно, София. Но даю слово, я его поймаю. Непременно. Клянусь.

Ее взгляд ожил. Если он не ошибся, в глазах ее забрезжила надежда. Он ждал. И она что-то невнятно прошептала.

— Что ты сказала? — Харри наклонился к ней.

— Кто мне поверит? Кто мне поверит теперь… когда Роберта нет в живых?

Харри осторожно положил руку ей на плечо.