— Полиция. Опусти оружие.

Харри, сжимая обеими руками револьвер, целился в спину человека в красном шелковом шарфике; дверь за спиной закрылась с металлическим щелчком.

Человек не опустил револьвер, по-прежнему метил в голову Юна Карлсена, сказал по-английски, со знакомым выговором:

— Hello, Harry. У вас удобная визирная линия?

— Превосходная, — ответил Харри. — Прямо тебе в затылок. Опусти оружие, я сказал.

— А откуда мне знать, что вы вооружены, Харри? Револьвер-то ваш у меня.

— У меня тот, что принадлежал коллеге. — Харри видел, как палец лег на спуск. — Джеку Халворсену. Которого ты зарезал на Гётеборггата.

Человек перед ним оцепенел.

— Джеку Халворсену, — повторил Станкич. — Почему вы решили, что это был я?

— Твоя ДНК в рвоте. Твоя кровь на его пальто. И свидетель, который стоит перед тобой.

Станкич медленно кивнул:

— Понимаю. Я убил вашего коллегу. Но если вы так думаете, то почему еще не пристрелили меня?

— Потому что мы разные, ты и я, — сказал Харри. — Я не убийца, а полицейский. Так что, если ты сейчас положишь револьвер, я заберу только половину твоей жизни. Ровно двадцать лет. Выбирай, Станкич. — Мышцы плеч у Харри уже начали болеть.

— Tell him!^[59]

Харри понял, что Станкич крикнул это Юну, только когда Юн как бы очнулся.

— Tell him!