Мужчина, который, как понял Хелле, и был тем самым Андреасом Квале, что звонил какое-то время назад в полицию, изумленно посмотрел на него:

— Я же сказал: она исчезла.

— Я знаю, но, как правило, пропавшие люди возвращаются.

— Какие люди?

Томас Хелле вздохнул:

— Послушайте, Квале, можно я зайду? А то тут дождь…

— Ох, простите! Прошу вас…

Ему было пятьдесят с небольшим.

Квале отступил в полумрак прихожей. За его спиной маячил темноволосый парень лет двадцати.

Томас Хелле решил остаться тут, дальше в дом не проходить. Людей сегодня не хватало: было воскресенье, а тех, у кого сегодня смена, бросили на поиски Катрины Братт. Все это сделали в строгой секретности, но пошли слухи, что она как-то замешана в деле Снеговика.

— Когда вы обнаружили, что она пропала? — спросил Хелле и приготовился записывать.

— Мы с Трюгве ходили в поход в Нурмарку. Вернулись сегодня. Нас не было дома два дня. Мобильные мы не брали. Дома ее не было, записки она не оставила, и главное, как я уже сказал, когда вам звонил, дверь была незаперта. А она ее всегда запирает на замок, даже когда находится дома. Моя жена — очень осторожная женщина. А тут — вся верхняя одежда на месте. И обувь. Только туфель нет. В такую-то погоду…

— Вы уже обзвонили всех ее знакомых? Соседей?

— Разумеется. Никто про нее ничего не знает.

Томас Хелле записал. У него появилось ставшее привычным щемящее чувство: пропала мать и жена.

— Вы сказали, что ваша жена — пугливая женщина, — сказал он. — Кому она могла открыть дверь и, возможно, впустить в дом? — Он покосился на отца и сына.

— Мало кому, — твердо ответил отец.

— Может быть, кому-то, кого она не опасалась, например женщине или ребенку?

Андреас Квале кивнул.

— Или кому-то, кто изложил подходящую причину для визита, например, электрику — проверить счетчик.