Олег уткнулся лицом в ладони.

— Пошли, — сказал Харри. — Мы уходим.

Они уселись на трибуне. Их окутывал бледный свет дня, отраженный от растрескавшейся бетонной поверхности стадиона. Харри вспоминал, сколько раз сидел здесь и смотрел, как бегает Олег, слушал звон полозьев коньков перед тем, как они врезались в лед, разглядывал отражение света прожекторов от поверхности льда, цвет которого варьировался от аквамаринового до молочно-белого.

Они сидели, прижавшись друг к другу, как будто на трибуне было тесно.

Какое-то время Харри слушал дыхание Олега, а потом начал говорить:

— Кто они, Олег? Ты должен доверять мне. Если я смог найти тебя, смогут и они.

— А как ты меня нашел?

— Это называется дедукцией.

— Я знаю, что это такое. Исключить невозможное и посмотреть, что осталось.

— Когда ты пришел сюда?

Олег пожал плечами:

— Вчера вечером, часов в девять.

— А почему ты не позвонил маме, когда тебя выпустили? Ты же знаешь, тебе смертельно опасно находиться сейчас на улице.

— Она бы просто увезла меня куда-нибудь и спрятала. Она или этот Нильс Кристиан.

— Ханс Кристиан. Они найдут тебя, ты же знаешь.

Олег посмотрел на свои руки.

— Я подумал, что ты приедешь в Осло раздобыть себе дозу, — сказал Харри, — но ты чист.

— Я уже больше недели чист.

— Почему?

Олег не ответил.