Он выбил стекло и просунул руку внутрь. Старая, добрая, наивная Норвегия. Ключ был в двери. Харри скользнул во мрак.

Он затаил дыхание. Спальни наверняка располагаются на втором этаже. Харри включил настольную лампу.

Обитые плюшем стулья. Ящик телевизора. Энциклопедия. Стол, уставленный семейными фотографиями. Вязанье. Значит, жильцы — люди пожилые. А старики спят крепко. Или наоборот?

Харри нашел кухню, зажег в ней свет. Пошарил по ящикам. Приборы, скатерти. Попытался вспомнить, где они хранили такое в его детстве. Открыл предпоследний ящик. И вот оно. Обычный скотч, скотч для картона, клейкая лента. Харри схватил рулон клейкой ленты и, заглянув в пару комнат, нашел ванную. Он снял пиджак и рубашку, склонился над ванной и промыл горло струей из душа, глядя как белая эмаль моментально покрывается красными пятнами. Потом он вытерся футболкой и, соединяя края раны пальцами, обмотал шею в несколько слоев клейкой лентой серебряного цвета. Попытался определить, не слишком ли плотно замотался, ведь, несмотря ни на что, ему не хотелось перекрывать доступ крови в мозг. Затем Харри надел рубашку и пиджак. Еще один приступ дурноты. Он сел на краешек ванной.

Заметил движение. Поднял голову.

Из дверного проема на него смотрело бледное лицо пожилой женщины с широко раскрытыми испуганными глазами. Поверх ночной рубашки она надела красный стеганый халат. Он удивительным образом блестел и издавал при движении электрическое потрескивание. Харри подумал, что он сшит из синтетического материала, который больше не выпускают и который был запрещен, потому что вызывал рак, содержал асбест или что-то в этом роде.

— Я полицейский, — произнес Харри. Кашлянул. — Бывший полицейский. Вот сейчас попал в переделку.

Она так и стояла в дверях, ничего не отвечая.

— Разумеется, я заплачу за разбитое стекло.

Харри поднял с пола пиджак и достал бумажник. Положил несколько купюр на край раковины.

— Гонконгские доллары. Они… лучше, чем кажутся.

Он попытался улыбнуться ей и увидел, что по ее морщинистым щекам текут слезы.

— Но, любезная, — сказал Харри, ощущая панику, скольжение, потерю контроля. — Не бойтесь. Я правда ничего вам не сделаю. И прямо сейчас уйду, хорошо?

Он просунул завязанную руку в рукав пиджака и двинулся к двери. Она попятилась маленькими шаркающими шагами, не сводя с него глаз. Харри, держа руки вверх, быстро пошел к выходу на террасу.

— Спасибо, — сказал он. — И простите.

После этого он открыл дверь и вышел на террасу.

Сила удара в стену навела его на мысль об оружии большого калибра. Затем он услышал сам звук выстрела и взорвавшегося пороха, что подтвердило его догадки. Харри упал на колени, когда следующий выстрел раздробил спинку садового стула рядом с ним.