Они разговаривали.

— Я только знаю, что его больше нет, — сказал Микаэль, и по его слегка заплетающемуся языку Трульс понял, что он тоже нетрезв. — Но они нашли двух других.

— Его казаков?

— Мне все еще кажется, то, что их называют казаками, это хвастовство. В общем, Гуннар Хаген из убойного связался со мной и попросил помощи. Там использовали слезоточивый газ и автоматическое оружие, и, по их версии, это разборка между бандами. Интересовались, не подозревает ли Оргкрим кого-нибудь. А то они бродят в полной темноте.

— А ты что ответил?

— Я ответил, и это чистая правда, что я понятия не имею, кто бы это мог сделать. Если это банда, то им удалось обойти все наши радары.

— Как думаешь, старик мог ускользнуть?

— Нет.

— Нет?

— Я думаю, что его труп лежит где-то там, внизу, и гниет.

Трульс увидел руку, указывающую на звездное небо.

— Может быть, очень скоро мы все узнаем, а может, не узнаем никогда.

— Трупы всегда всплывают, разве не так?

Нет, подумал Трульс. Он стоял, распределив вес тела между ногами, ощущая, как они давят на цементный пол террасы и как пол давит на них.

Они не всегда всплывают.

— В любом случае, — сказал Микаэль, — кто-то это сделал, и этот кто-то — новое лицо. Скоро станет понятно, кто будет новым наркокоролем Осло.

— Как думаешь, что это означает для нас?

— Ничего, дорогая.

Трульс увидел, как Микаэль Бельман кладет руку на шею Исабеллы Скёйен. По очертаниям их силуэтов казалось, что он душит ее. Нетвердый шаг.

— Мы прибыли по назначению и выходим здесь. На самом деле все закончилось как нельзя лучше. Мы больше не могли использовать старика, а если учесть, что он насобирал на тебя и меня за время… нашего сотрудничества, то…