— Густо!

Голос срывался.

— Густо. Гус… — он всхлипнул, — …то.

Из глаз его брызнули слезы, он крепко зажмурился и прошептал:

— Густо. Густо Ханссен…

Харри сделал шаг вперед, но Олег поднял пистолет.

— Ты молод, Олег. Ты еще можешь измениться.

— А как насчет тебя, Харри? Разве ты не можешь измениться?

— Я бы хотел, чтобы у меня была такая возможность, Олег. Я бы хотел сделать так, чтобы лучше заботиться о вас. Но уже слишком поздно. Я останусь тем, кто я есть.

— Кем? Алкашом? Предателем?

— Полицейским.

Олег засмеялся.

— И всего-то? Полицейским? Не человеком там и все такое?

— По большей части полицейским.

— По большей части полицейским, — повторил Олег, кивая. — Разве это не банально и грустно?

— Банально и грустно, — ответил Харри, взял недокуренную сигарету, недовольно посмотрел на нее, как будто она работала не так, как должна. — Потому что это означает, что у меня нет выбора, Олег.

— Выбора?

— Я должен сделать так, чтобы ты понес заслуженное наказание.

— Ты больше не работаешь в полиции, Харри. Ты стоишь передо мной без оружия. И пока еще никто не знает того, что знаешь ты, и того, что ты находишься здесь. Подумай о маме. Подумай обо мне! Хотя бы раз в жизни подумай о нас, о нас троих. — В глазах у него стояли слезы, а в голосе звучал пронзительный металл отчаяния. — Почему ты не хочешь просто уйти отсюда прямо сейчас, и мы обо всем забудем и скажем, что ничего не было?

— Я бы хотел, чтобы у меня была возможность так поступить, — ответил Харри. — Но ты поймал меня. Я знаю, что случилось, и я должен остановить тебя.