Бьёрн просмотрел его и нашел то, что искал:

«Кусочек черного лака, приставший к maxillaris.[68] Происхождение неизвестно».

Лак на скуле. Патологоанатомы обычно не писали больше того, за что могли ответить, а зачастую немного меньше.

Бьёрн полистал фотографии и нашел изображение автомобиля. Красный. Значит, не автомобильный лак.

Он позвал со своего места:

— Ким Эрик!

Через шесть секунд в двери его кабинета просунулась голова.

— Звал?

— Да. Ты работал на месте убийства Миттета в Драммене. Вы нашли частички черного лака?

— Лака?

— Ну да, например, с ударного оружия, когда бьешь вот так… — Бьёрн показал, подняв вверх сжатый кулак и резко бросив его вниз, как при игре в «камень — ножницы — бумагу». — На коже появляются отверстия, скула ломается и вылезает наружу, но ты продолжаешь бить по кости с такой силой, что при ударах от твоего орудия отлетает лак.

— Нет.

— Хорошо. Спасибо.

Бьёрн Хольм снял крышку со второй коробки, содержавшей материалы по делу Миттета, но заметил, что молодой криминалист по-прежнему стоит в дверях.

— Да? — спросил Бьёрн, не поднимая головы.

— Он был темно-синим.

— Кто?

— Лак. И он был не на скуле. Он был на челюстной кости, на сломанной поверхности. Мы сделали анализ. Это самый обычный лак, используется для покрытия изделий из железа. Хорошо пристает к поверхности и препятствует образованию ржавчины.

— Есть какие-нибудь мысли насчет того, что это за изделие?

Бьёрн увидел, как Ким Эрик буквально вырос на глазах. Он лично обучал его, и теперь учитель спрашивает у ученика, есть ли у того «какие-нибудь мысли».