Ракель схватила рулон бумажных полотенец и протянула ей.

— И ты пришла сюда, чтобы рассказать ему все это?

Силье медленно кивнула:

— Он не снимает трубку, если видит, что звоню я. И я решила совершить пробежку здесь, чтобы посмотреть, нет ли его дома. Я увидела, что машины нет на месте, и собиралась уйти, но потом заметила вас в окне кухни. И подумала, что рассказать все прямо вам будет еще лучше. Это лучшее доказательство того, что я говорю то, что думаю, и когда я шла сюда, я делала это без всякой задней мысли.

— Я видела, как ты стояла там, на улице, — сказала Ракель.

— Да. Мне надо было хорошенько подумать. И набраться мужества.

Ракель почувствовала, как у ее ярости сменился адресат: от запутавшейся влюбленной девушки со слишком открытым взглядом она переметнулась на Харри. Он не сказал ей ни слова! Но почему?

— Хорошо, что ты пришла, Силье. Но теперь тебе, наверное, пора.

Силье кивнула и поднялась.

— В моей семье были случаи заболевания шизофренией, — сказала она.

— Вот как? — произнесла Ракель.

— Да. Мне кажется, я не совсем нормальная. — И добавила игривым тоном: — Но это совсем не страшно.

Ракель проводила ее до двери.

— Вы больше меня не увидите, — пообещала Силье, стоя на ступеньках крыльца.

— Удачи, Силье.

Ракель стояла в дверях, сложив руки на груди, и смотрела вслед девушке, бегущей по двору. Интересно, почему Харри ничего ей не сказал? Думал, что она ему не поверит? Что, несмотря ни на что, их снова накроет тень недоверия?

Позже пришла следующая мысль: а должна ли была появиться эта тень недоверия? Насколько хорошо они знают друг друга? Насколько хорошо один человек может знать другого?

Одетая в черное фигурка с пляшущим светлым хвостиком скрылась из виду задолго до того, как перестал слышаться звук соприкосновения ее кроссовок с гравием.

— Он выкопал ее, — сказал Бьёрн Хольм.