— Зеница ока. Но почему Олег?

— Ты что, действительно этого не понимаешь, Ракель? Он — семя. Харри говорил мне, что мальчик хочет стать полицейским. И он уже не выполнил своих обязанностей, а это превращает его в одного из них.

— Обязанностей? Каких еще обязанностей?

— Обязанностей ловить убийц и судить их. Он знает, кто убил Густо Ханссена. Ты кажешься такой удивленной. Я изучил это дело. Совершенно очевидно, что если Олег не сам убил его, то он знает, кто виновен в этой смерти. Все остальное логически невозможно. Разве Харри тебе не рассказывал? Олег был там, в том месте, когда убили Густо. И знаешь, о чем я подумал, увидев фотографии с места преступления? Какой Густо красивый. Они с Рене были красивыми молодыми мужчинами, у которых вся жизнь впереди.

— У моего мальчика тоже! Пожалуйста, Арнольд, тебе не обязательно делать это.

Ракель сделала шаг в его сторону, и он поднял пистолет. Но направил оружие не на нее, а на Олега.

— Не расстраивайся, Ракель. Тебе тоже будет позволено умереть. Ты сама по себе не цель, но свидетель, от которого мне придется избавиться.

— Харри раскроет тебя. И убьет.

— Мне жаль, что я вынужден причинить тебе столько боли, Ракель, ведь ты мне нравишься. Но мне кажется, ты должна это знать. Ты понимаешь, Харри совершенно ничего не раскроет. Потому что, боюсь, он уже мертв.

Ракель недоверчиво посмотрела на его лицо. Ему действительно было жаль. Внезапно телефон на столе засветился и издал простой звук. Ракель бросила на него взгляд.

— Кажется, ты ошибаешься, — сказала она.

Арнольд Фолкестад нахмурился:

— Дай-ка мне его.

Ракель протянула ему телефон. Он приставил пистолет к затылку Олега, взял телефон и быстро прочитал сообщение. Потом он остро взглянул на Ракель.

«Не давай Олегу посмотреть подарок».

— Что это значит?

Ракель пожала плечами:

— Во всяком случае, это значит, что он жив.

— Это невозможно. По радио рассказали про взрыв моей бомбы.

— Не мог бы ты просто немедленно уйти, Арнольд? До того, как станет слишком поздно.