Он подумал, что в любом случае позвонит ей еще раз.

Полицейская рация затрещала. Еще не вникнув в слова, Трульс понял по тону, что дело серьезное. Не утомительные автомобильные пробки, взломы подвалов, супружеские ссоры и бешеные алкаши. Труп.

— На убийство похоже? — спросил руководитель операции.

— Да, я бы сказал, похоже.

Ответ был произнесен тем лаконичным крутым тоном, который, как заметил Трульс, особенно любили молодые полицейские. Не то чтобы у них не было кумиров среди стариков. И хотя Холе больше не входил в ряды полицейских, его любимые выражения продолжали свое существование.

— Ее язык… Я думаю, что это ее язык. Он отрезан и засунут в… — Молодой полицейский больше не мог держаться отстраненно, он сломался.

Трульс почувствовал оживление. Сердце быстрее стало отбивать дающие жизнь удары.

Это что-то ужасное. Июнь. У нее были красивые глаза. И как он догадывался, довольно большая грудь под одеждой. Да, лето могло стать хорошим.

— У вас есть адрес?

— Площадь Александра Хелланда, двадцать два. Черт, здесь полно акул.

— Акул?

— Да, на таких маленьких досках для серфинга. Вся гостиная ими заполнена.

Трульс завел двигатель «сузуки». Он поправил очки, включил передачу и нажал на педаль. В одни дни обновленный. В другие дни — нет.

Туалет для девочек находился в конце коридора. Когда за спиной Авроры захлопнулась дверь, она подумала о том, как здесь стало тихо. Звуки всех находившихся наверху людей пропали, остались только производимые ею.

Она спешно заперлась в кабинке, стянула шорты с трусами и села на холодное сиденье унитаза.

Она подумала о свадьбе. На самом деле ей больше хотелось быть там, она никогда раньше не видела, как люди женятся, не видела по-настоящему. Интересно, выйдет ли сама когда-нибудь замуж? Аврора попыталась представить, как стоит перед церковью, смеется и уворачивается от рисовых зерен. У нее белое платье, дом и любимая работа. И мальчик, с которым у нее будут дети. Она попробовала представить себе этого мальчика.

Дверь открылась, и кто-то вошел в туалет.

Аврора сидела на качелях в саду, солнце светило ей в глаза, и она не видела мальчика. Она надеялась, что он хороший. Мальчик, который понимает таких, как она. Немного похожий на папу, только не такой рассеянный. Хотя, нет, именно такой же рассеянный.

Шаги, слишком тяжелые для женских.