– А тогда? – спросил он. – Почему вы не подали на меня заявление в милицию?

Бур молчал.

– Я всю жизнь хотел вас спросить, – голос у Стефана вдруг осип. – Вы знали, что это был я. Вы меня помнили. Вы не могли меня не запомнить! Почему? Я испортил вам представление. Испортил дверь! Сцену изгадил! Так почему вы никому не сказали, что это сделал я?

Бур почесал нос на редкость несолидным жестом. Он все делал как-то несолидно.

– Мне трудно ответить на твой вопрос, – сказал он немного смущенно. – Но, видишь ли, за свою жизнь я научился лишь одной вещи, не относящейся к моей профессии. Я научился чувствовать, когда стоит солгать, а когда необходимо сказать правду.

Они помолчали.

– Значит, тогда вы подумали, что соврать будет лучше?

– Не подумал, – поправил режиссер. – Почувствовал. Прости, но больше я тебе ничем помочь не могу.

Стефан вскинул на него глаза, а Аркадий Бур вдруг подумал, что в пареньке есть что-то общее с Атосом. Благородное, чистых линий лицо. Безупречная осанка. Непроницаемый темный взгляд. Странно, как он не рассмотрел этого тогда.

Но тут Стефан Зеленский улыбнулся, и сходство исчезло. Он стал просто обаятельным мальчишкой, которому Аркадий Бур когда-то, давным-давно, не испортил судьбу.

– Вы мне очень даже помогли! – сказал он и засмеялся.

Наташа свернулась под пледом.

– Можно? – Стефан взял у нее пульт и приглушил звук. Присел на край дивана.

– Принес?

– Конечно!

Он вынул из кармана маленькую коробочку и протянул девушке. Она поспешно схватила ее, вытряхнула на ладонь комочек пластмассы, похожий на крупную фасолину, вложила в ухо и с облегчением откинулась на подушку.

Недалекий врач, мимоходом наклеивший на девочку ярлык странного, холодного и неприветливого ребенка, случайные знакомые, удивленные монотонностью и невыразительностью ее речи, не знали, что настоящая проблема Наташи – врожденное нарушение слуха, которое прогрессировало с каждым годом. А тетя Соня, сразу безоговорочно поверившая в аутизм племянницы, не стала искать других причин ее необычного поведения. И только в подростковом возрасте неравнодушная учительница помогла ей осознать проблему – и найти решение.

Слуховой аппарат был для Наташи Симоновой настоящим сокровищем, пропуском в обычную жизнь. И, сидя у мачты, под дулом пистолета и потом, сражаясь с волнами, девушка думала не о том, что она может погибнуть, а лишь о том, что драгоценная коробочка осталась в каюте. И теперь, когда Стефан принес новый аппарат, она не могла терпеть ни одной лишней минуты душной глухоты.

Стефан посмотрел на просветлевшее лицо подруги и собрался с духом.