Дверь приоткрылась.

– Можно? – протиснулся Красильщиков. – Извините меня… Вы так кричали… Все было слышно. Можно я вмешаюсь? У вас нет предмета спора, честное слово. Я пойду в полицию.

– Не надо, – попросил Макар. – Андрей Михайлович… Черт с вами, раз вы такой принципиальный, но вы же Худякова под монастырь подведете. Если вы не собираетесь брать убийство на себя, вам придется рассказать, как умерла Бакшаева.

– Пущай рассказывает. – В дверном проеме выросла темная худая фигура. Иван прислонился к косяку.

– А ты куда денешься? – спросил Макар. – Опять в бега?

– Не. – Иван коротко мотнул головой. – Отбегался. Здесь останусь. Мне бы только Надежду уговорить, чтобы рассказала правду… Чтобы не думали плохого. Не обо мне, о матери.

За ним виднелись молчаливые Нина Ивановна и Маркелова.

– Вы идиоты, – с безмерной горечью сказал Илюшин. – Упертые бараны! Бакшаева никогда в жизни не скажет правду! Она панически боится Возняка.

– Так, все. – Бабкин поднялся. – Вы извините, но мне нужно проветрить голову. Скоро вернусь.

Все посторонились. В прихожей он накинул куртку и вышел, жмурясь, на крыльцо.

* * *

Илюшин никогда не узнал, что спас от гибели Татьяну Маркелову. Через пять минут после того, как он уговорил ее отправиться вместе с ним к Красильщикову, во двор Маркеловых огородами прокрался Петр Возняк. За спиной у него висело охотничье ружье его отца.

Он толкнул незапертую дверь, вошел в дом и огляделся. Где баба? Григорий ничего не сказал про нее, а ведь она тоже знает, кто поджигал Бакшаевых.

Но Петр умный. Очень умный. Он сам догадался!

– Э-э! – позвал он. Искать не хотелось: пусть выйдет сама. – Иди, чего покажу… – Конфетку дашь? – тоненько ответил он сам себе, подражая женскому голосу. – Может, и дам! – Не хочу! – Ну, гляди… Другой раз не позову. А хочешь, кое-чего другого дам? – Хочу! – Ах ты…!

Он стоял в пустом доме и разговаривал сам с собой, передразнивая отсутствующую хозяйку. Понемногу этот диалог наполнился непристойностями, вызвавшими на губах Петра слабую улыбку.

Но солнечные лучи царапнули стену, и Возняк пришел в себя. Нужно помочь отцу. Сначала – те двое, потом баба.

Дом Маркеловой был выбран им еще и за удачное расположение: из окна чердака просматривался, как на ладони, весь участок перед теремом Красильщикова.

Он открыл створку чердачного окна, установил карабин с упором на подоконник и опустился на одно колено. Немного мешали низко скользящие лучи. «Танька ушла, солнце вышло». Он засмеялся в тишине пустой комнаты. Хорошо пошутил!

В прицел попала конура, кривоногий пес, бегавший по двору… Петр не любил собак. Он представил, как хорошо было бы всадить пулю в этого кривоногого… в брюхо, чтобы повизжал! Пожалуй, после, когда он закончит с делами.